Поднялся, постоял у кровати, разглядывая пациента, потом выдал короткое «Тьер!» и двинулся к двери.
- Публий!
Клавдий привстал, насколько ему позволяли ремни. Военврач обернулся на пороге, поправил сквозь сжатые зубы:
- Капитан Назо.
Клавдий провел языком по губам, послушно повторил:
- Капитан Назо, вы уже... отправили рапорт... моему отцу?
Сердце тревожно стукнуло. Удар, другой. Последние секунды перед приговором.
- Поправляйся спокойно, Клавдий, - устало ответил Публий. - Не отправил ничего. Пока нет.
Хлопнула, закрываясь, дверь. Клавдий обессилено откинулся на подушку. На душе заметно полегчало.
Глава 4. Клавдий идет на риск
4.
- Что? Салат? Почему я должен есть салат? - Клавдий подцепил вилкой лист зелени и демонстративно поднял над тарелкой. - Это Публий считает полноценным завтраком для офицера?
- Капитан Публий Назо, - поправил санитар Сервий. - Да, он сам разработал комплексную диету для пациентов. Пока она не вызывала нареканий.
Клавдий ответил взглядом, полным невыносимого страдания, и позволил салатному листу соскользнуть с вилки на пол.
- У нас на горном материке такое едят только горные бараны. Передайте Публию... то есть капитану Назо, - он сделал акцент на слове «капитан», - что я не баран, и мне нужен полноценных хороший обед... ты записываешь, Сервий? - Клавдий принялся загибать пальцы: - Рагу из птицы в томатном соусе - раз. Манты из баранины - два. Сырная лепешка, только не такая, как принесли вчера, от сыра в ней один запах. Настоящая лепешка должна быть такой, - Клавдий развел руки и повалился грудью на край столика, - такой, чтобы за один присест не съесть. А начинка... Сервий, ты слушаешь?
Санитар перестал скучающе разглядывать потолок и повернул голову.
- Так вы будете есть или нет? - спросил он.
Клавдий лег на скрещенные руки, глянул на санитара исподлобья и вздохнул.
- Не будет сырной лепешки, да?
Сервий недвусмысленно пожал плечами.
- Публия ко мне! - Клавдий выпрямился, ударил кулаком по столу и пошатнулся. Его немного повело, комната дрогнула, но не перевернулась, только перед глазами замельтешили белые мушки.
- Как вам будет угодно, лейтенант Мор, - безразлично ответил санитар и ретировался вместе с тарелкой.
Клавдий круговыми движениями помассировал глаза: в них будто насыпали толченого стекла. По коже гулял озноб, хотя холодно в палате не было, и Клавдий нахохлился, пытаясь запахнуться в хлопковую больничную рубашку.
Публий явился минут через пять.
- Задуши тебя свирш! - с порога заявил он. - Что за детские капризы?
- И вам добрый день, капитан Назо, - живо отреагировал Клавдий. - Никаких капризов, только пожелания пациента. Странно, что никто еще не жаловался на здешние дерьмовые обеды. Я здесь уже третий день и третий день подыхаю от голода. В училище кадетов и то лучше кормят.
- Откуда тебе знать, как кормят в училище? - сощурился Публий. - Ты ведь не покидал генеральского особняка, инструкторами воспитывался.
- Вот! - сказал Клавдий, поднимая палец. - Поэтому знаю толк в хорошей кухне! Интересно, дядя Наилий в курсе, чем кормят в главном медицинском центре? Держу пари, что нет, и очень удивится.
- Хочешь подать ему рапорт?
- Подам и прямо сейчас!
- Я принесу планшет, - согласился Публий. - Он и правда очень удивится, что лейтенант Мор находится на стационаре. Еще больше удивится, когда узнает причину. Потому что когда он спросит... а он спросит! Я, как лечащий врач, предоставлю ему твой полный анамнез.
Клавдий скуксился. С Публия станется привести угрозу в исполнение, а генерал Лар не будет церемониться с нилотом генерала Мора. Самое мягкое, что ему грозит - это разжалование. Самое скверное... о скверном Клавдий старался не думать.
- Так что, принести планшет? - нажал военврач.
- Не нужно, - буркнул Клавдий. - Уж и пошутить нельзя.
Публий кивнул.
- Тогда будешь есть то, что тебе приносит санитар. И это, - указал на брошенный салатный лист, - уберешь за собой. Понял?
Клавдий глянул исподлобья, но ответил:
- Понял.
- А раз понял, то выполняй, лейтенант.
Клавдий дождался, пока Публий выйдет из палаты, потом запустил вдогонку тапок.
- Катись... в бездну!
И, взяв салфетку, принялся вытирать масляное пятно. Красный индикатор записывающего видеоустройства издевательски подмигивал со стены.
Дни в медицинском центре тянулись невыносимо медленно. Первое время Клавдий часто проваливался в сон, не замечая, когда санитар менял ему капельницу и делал укол, и никак не реагируя на Публия, который каждый раз, заходя в палату, хмурился и поджимал губы, словно держал что-то в себе, но так и не решался сказать. На другой день с кровати сняли ремни, и Клавдий смог сидеть, потирая затекшие запястья и бездумно глядя в пустоту. Приятный холодок, поселившийся под сердцем и затушивший пожар от Шуи, постепенно разрастался и вымораживал изнутри, рождая в мышцах противную дрожь. На третий день озноб стал почти невыносимым, и большую часть времени Клавдий сидел, завернувшись в одеяло, как в кокон. Публий говорил, что это отходняк, и что это скоро пройдет. Клавдий придерживался другого мнения, но не спешил делиться с медиком. Пугало другое.