Том взял трубку и заговорил:
– А, хорошо. Ты прослушал мое сообщение. Можешь принимать или не принимать в этом участие – дело твое, но мне кажется, что на этот раз мне придется раз в жизни совершить нечто.
– Помедленнее, – сказал я, немного встревоженный, но гораздо более озадаченный его словами. Том произнес их так быстро, что они только сейчас начали доходить до моего сознания. – Так что же мы должны решить?
– Позволь мне рассказать тебе, чем я занимался последнее время.
Том сообщил, что примерно с неделю был занят теми двумя-тремя делами, о которых упоминал в больнице.
– Это была рутинная работа. Два дела завершились удачно, но не принесли мне особого удовлетворения. Тем не менее я решил снова поработать со всеми этими Аллентаунами и другими городами с похожими названиями в надежде найти что-нибудь, что я пропустил в первый раз.
– И ты нашел Ленни Валентайна.
– Сначала я нашел Джейн Райт. Помнишь Джейн. Тридцать шесть лет, разведена, убита в мае семьдесят седьмого.
– О, нет! – воскликнул я.
– Именно так. Джейн Райт жила в Аллертоне, Огайо, городке с населением пятнадцать тысяч на Огайо-ривер. С семьдесят третьего по семьдесят девятый год там произошло несколько убийств – двенадцать, если быть точным. По два в год – тела на полях и всякое такое – и примерно половина этих убийств остались нераскрытыми, но, как я понял из газет" местные жители предполагали, что все эти убийства совершил один и тот же человек, кто-то вроде бизнесмена, который периодически проезжал по делам через их город. А потом убийства прекратились.
– Джейн Райт, – сказал я. – Аллертон, Огайо. Ничего не понимаю.
– А ты попробуй. Имя детектива, который расследовал все эти дела, было Леонард Валентайн.
– Этого не может быть, – сказал я. – Мы ведь уже прорастали это направление. В мае семьдесят седьмого Пол Фонтейн был в Аллентауне, штат Пенсильвания.
– Так точно. Он был в Пенсильвании.
– Но тот старик, с которым я беседовал, – Хаббел, он сразу ткнул пальцем в лицо Фонтейна на фотографии.
– Может быть, он плохо видит.
– Он видит ужасно, – согласился я, вспомнив, как Хаббел клевал фотографию своим совиным клювом.
Том несколько секунд молчал, и я, не выдержав, застонал.
– Ты понимаешь, что это значит? Пол Фонтейн – единственный детектив в Миллхейвене, про которого точно известно, что он никак не мог убить Джейн Райт. Но тогда что он делал в том доме?
– Я думаю, он решил провести маленькое самостоятельное расследование, – сказал Том. – Разве может оказаться простым совпадением то, что женщина по имени Джейн Райт была убита в городе с подходящим названием именно в тот самый месяц того самого года? И что у детектива, который вел расследование, имя с инициалами Л. В. Ты можешь предположить, что это простое совпадение?
– Нет, – сказал я.
– Вот и я тоже. Но я все равно не понимаю всей этой истории с Л. В. Может быть, кто-то назвал себя Ленни Валентайном потому, что с тех же букв начиналось название Лэнг Во? Но это звучит странно.
– Том, – сказал я, вспомнив вдруг идею, посетившую меня сегодня утром. – Ты не мог бы узнать для меня, кому принадлежит одно здание?
– Прямо сейчас?
Я сказал, что лучше прямо сейчас.
– Хорошо, – сказал Том. – И что же это за здание?
Я сказал ему и, не задавая вопросов, он включил компьютер и стал вызывать нужные базы данных.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь надо подождать. – И тут компьютер, видимо, выдал сообщение, потому что я услышал, как Том изумленно крякнул на другом конце провода. – Ты ведь уже знал это, так? – взволнованно спросил он. – Знал, кто владеет этим зданием.
– "Элви холдингс", – сказал я. – Но пока я не услышал, как ты крякнул, это была всего-навсего догадка.
– А теперь скажи мне, что это значит.
– Думаю, это значит, что мне надо возвращаться, – сказал и тут же замолчал, осознав до конца, что это значит. – Я вылечу завтра в полдень и позвоню тебе, как только прилечу.
– Как только ты прилетишь, ты увидишь меня у турникетов. И ты можешь поселиться во «Флориде», «Ранчо Дьюд» или «Палатах Генриха Восьмого».
– Где-где?
– Это названия комнат для гостей. Родители Леймона отличались некоторой эксцентричностью. В общем, я проветрю все три комнаты, чтобы у тебя был выбор.
– Так значит, Фонтейн не был Фи, – произнес я вслух то, что мы оба и так уже знали. – И не был Франклином Бачелором.
– Лично я неравнодушен к «Палатам Генриха Восьмого», – сказал Том. – И советую тебе держаться подальше от «Ранчо».
– Так кто же он?
– Ленни Валентайн. Жаль, что мы не знаем большего.
– Но как мы узнаем, кто такой Ленни Валентайн. – Сказав это, я вдруг понял как. – Мы можем использовать то здание.
– Ага, – сказал Том. – Я даже перестал испытывать депрессию. Неожиданно проглянуло солнце.
Часть шестнадцатая
Из опасных глубин
1
Итак, я снова летел в Миллхейвен, и дело снова было в нераскрытом убийстве. Я снова вошел с теми же сумками в тот же аэропорт и попал в объятия старого друга. Плечо немного заныло, но тут же отпустило. Прошлой ночью, положив телефонную трубку, я снял с руки шину и синюю перевязь. Том подхватил одну из моих сумок и, сделав шаг назад, широко улыбнулся. Он выглядел моложе и гораздо жизнерадостнее, чем во время своего визита ко мне в больницу. Все в нем казалось свежим, и ощущение свежести создавали не только запах мыла, шампуня и ясные голубые глаза, но и радостное возбуждение зверя, готового к схватке, светившееся в этих глазах.
Том спросил, как мое плечо, а затем сказал:
– Наверное, это сумасшествие, выдергивать тебя вот так, когда у нас так мало доказательств.
Мы шли по длинной серой трубе с окнами, ведущей от турникетов к центру терминала.
– Мне неважно, много доказательств или мало, – я действительно считал, что если доказательства верны, их количество не имеет значения. Если мы направим давление в нужном направлении, убитая женщина из небольшого городка в Огайо позволит нам открыть дверь в прошлое. Вчера ночью мы с Томом обсудили по телефону, как лучше это сделать. – Мне нравился Пол Фонтейн, и, хотя у нас были вроде бы убедительные доказательства, я никогда...
– Я тоже никогда не мог поверить в это до конца, – сказал Том. – Все сходилось на нем, но мне было как-то не по себе.
– Но этот старик из Танжента, Хаббел, указал прямо на него. Конечно, он видит не очень хорошо, но он все же не слепой.
– Значит, он сделал ошибку, – сказал Том. – Или ее делаем мы... Скоро это выяснится.
Перед нами открылись стеклянные двери, и мы вышли наружу. Я направился было в сторону стоянки, но Том сказал, что припарковал машину в другом месте.
Он махнул рукой в дальний конец площадки для высадки пассажиров, где в тени терминала прямо под знаком «Стоянка запрещена» стоял сверкающий синий «ягуар варден плас».
– Я и не знал, что у тебя есть машина, – сказал я.
– Она в основном стоит в гараже, – он открыл багажник и положил в него мои сумки. – Думаю, на меня что-то нашло. Десять лет назад я увидел эту машину в витрине автосалона и понял, что должен ее купить. Угадай, сколько миль я проехал на ней за эти десять лет.
– Пятьдесят тысяч, – сказал я и тут же упрекнул себя в консерватизме. За десять лет можно наездить пятьдесят тысяч миль, просто выезжая каждый день по магазинам.
– Восемь, – сказал Том. – Ты же знаешь – я редко отлучаюсь из дому.
Салон машины выглядел как кабина небольшого самолета. Когда Том повернул ключ зажигания, автомобиль издал звук, напоминавший урчание сытого и довольного кота, нежащегося в круге солнечного света.
– Иногда, когда чувствую, что не могу больше находиться дома, что засиделся или что мне не дается решение какой-то проблемы, я иду в гараж и разбираю машину. И чищу не только систему зажигания – я чищу мотор. – Мы свернули на шоссе. – Думаю, машина для меня не транспорт, а хобби – как ловля рыбы на мормышку.