---------—
Заключительная часть «Четыре жизни. Пенсионер» в иллюстрированном виде размещена в Самиздате 03.03.2009 г., 1062 посещения, прямых отзывов и комментариев пока нет, хотя оценки вроде бы неплохие. Здесь я приведу часть переписки, напрямую затрагивающую мою жизнь пенсионера и вызвавшую потрясающий всплеск положительных эмоций (суть упоминается на завершающих страницах главы «Эмоциональный подъём» рассматриваемой книги).
Амосова Л.П. (08.04.2008 г.): Здравствуйте, Эрвин Гельмутович! Меня зовут Лариса Павловна, я — тоже выпускница химфака ТГУ, курсом младше Вас. Попала на Ваш сайт случайно, когда искала своих однокурсников (хотя — какая же это случайность, если запрос был именно о выпускниках химфака ТГУ!). Села за компьютер в 4 часа дня, встала в 4 часа утра, убедив себя, что надо поспать. Но снова вернулась к вашим страницам с желанием написать немедленно. Многое оказалось таким близким! И дело не только в том, что мне знакомы многие персонажи Ваших мемуаров и место действия — Томск, наше общежитие, университет и т. д. Это я еще долго буду переваривать<…> Немного скажу о себе. Узнав так много о Вашей жизни, считаю это элементарным делом вежливости. Мы с мужем учились на одном курсе, попали в Академгородок на десятимесячную практику (спасибо начальству за эксперимент!), а затем — на дипломную работу, в общем, два года — 63–64 — провели здесь, здесь и остались, поженившись, работать. Возможно, Вы помните нас обоих, ведь наши стояния на площадке у окна и слишком шумные поцелуи (да еще и с нерусским!) тоже обсуждал весь факультет<…> Сейчас мы оба на пенсии, у нас дочь и два внука. Сегодня дедушка ночует у внуков, а бабушка читает по ночам мемуары (люблю читать о судьбах людей, это и есть настоящая История). Очень надеюсь на Ваш ответ. С уважением — Л.П.Наумова (Амосова)
Ответил немедленно.
Уважаемая Лариса Павловна! Интернет — великая сила! Две недели назад на меня впервые вышел однокурсник Володя Лепин, может, помните такого, последний раз я его видел в 1973 г. на десятилетии окончания ТГУ, интереснейшая судьба. Очень приятно было сегодня утром прочитать Ваше письмо. Отвечаю сразу, не привык откладывать. Жизнь студенческая устроена так, что первокурсник знает всех, кто учится на 2–5 курсах, а дальше его мало интересуют те, кто пришёл учиться позже. За редким исключением. Может быть, я ошибаюсь. Но с Вашего курса у меня в памяти несколько активных партийных «очень правильных» девах (фамилий не помню), которые отучили Вась-Вась Черникова ставить сплошные тройки по математике, фактически вышибли его с факультета. На фотографии, извините, узнать никого не смог, может попозже удастся сконцентрироваться, всё-таки полвека жизни за спиной <…> Извините за сумбур изложения. Э.Г.
Взаимно заинтересованная переписка набирала обороты.
Здравствуйте, Эрвин Гельмутович! Спасибо, что откликнулись так скоро<…> Интересно, что относительно троек Черникова у меня остались прямо противоположные воспоминания. В первой сессии я получила у него пятерку, но вообще на курсе было более 20 двоек, то есть почти у каждого второго. Говорили, что действительно, был скандал в деканате (сама не участвовала, спокойно уехав на каникулы), после чего в весенней сессии уже никто с курса, возможно, за редким исключением, не получил у него других оценок, кроме тройки, в том числе и я. Мы у него доучились, и если он ушел, то уже не при нас, а несколько позже. А у меня это была первая тройка за многие годы (в школе — золотая медаль). Можете представить, как я переживала. Да и повышенная стипендия была не лишней…. Вы совершенно правы относительно избирательности интереса студентов: младших не знают и потому не помнят. Ваш курс я хорошо помню, мальчиков — лучше, чем девочек (по понятным причинам — мальчиков мало, все на виду). Конечно, помню и Женю Чернова, и Володю Лепина, и Эдика Антипенко, и Славу Зуева. Правда, с трудом узнала Славу на Вашем фото на 1 курсе. Я его помню вот таким, как на прилагаемой фотографии, стоит справа, с пышной красивой шевелюрой. Слева — Женя Артамонов. Хорошо помню 4-й курс (для вас 3-й), потому что была в коммуне с девочками с этого курса: Галей Колтович, Риммой Михеевой. Благодаря этой коммуне продержалась весь первый курс практически на одной стипендии. Незабываемые годы! Мой муж Алексей прочел с большим интересом Ваши эссе «Вожди» и сказал, что приятно было найти полного единомышленника и такого же неравнодушного к судьбе страны человека, как он сам. В свою очередь, спрашивает, не пришлось ли Вам в то время, когда Вы жили в Тюмени, встречаться с Альбертом Саматовым, нашим однокурсником? Он работал в университете. К сожалению, исчез из виду в 1977 г. Последний год был деканом химфака Тюменского университета. Еще раз спасибо за письмо. Л.П.
07.11.1959 г.(?) Химфак ТГУ на демонстрации. Справа однокурсник Слава Зуев.
Студенческие годы. На переднем плане однокурсник Валентин Егоров, в центре Амосов Алексей Дмитриевич.
Вдогонку ещё письмо, текст которого и прилагаемые документы вызвали эмоциональный шок.
Эрвин Гельмутович, рискую показаться назойливой, но, возможно, моя информация будет полезна. Я прочла у Вас, где не помню, о том, что Вы получили Премию Правительства СССР. В этом случае Вы имеете право на дополнительную пенсию (называется не так, но это неважно). Размер этой дополнительной пенсии такой же примерно или даже превышает пенсию по старости. Пенсионные чиновники очень не любят давать эту информацию, в частности, только моя настойчивость и собранные самостоятельно соответствующие документы убедили их, что мой муж имеет на это право (он — лауреат Премии Правительства РФ). Основание для отказа: премия Правительства не упомянута в соответствующем законе. Но в законе написано во множественном числе («государственные премии») и с маленькой буквы (если бы было «Государственная премия», тогда можно было еще сомневаться). Но наиболее убедителен дополнительный документ Минтруда, в котором дается перечень документов для представления в Пенсионный фонд. Правда, действует этот закон, только если пенсионер не работает. Возможно, Вы все это знаете. На всякий случай отправляю эти документы. Всего доброго! Л.П.
Неожиданный внутренний подъём зашкаливал разумные пределы. Именно от таких, вроде бы мелких ситуаций, по-видимому, возник риторический вопрос «Много ли надо человеку для счастья?».
Лариса Павловна! Нет слов для благодарности. Такого всплеска положительных эмоций давно не испытывал. Магарыч за мной. Уже к 11:30 [10 апреля!] я оформил добавку к пенсии, да ещё писал объяснение, почему раньше не обратился. А я уж готовился к разбирательствам, какие премии относятся к государственным… Итак, будете в Томске, жду в гости вместе с Алексеем.
Адрес: <…> Думаю, найдём, о чём поговорить. <…> Ещё раз благодарю. Э.Г.
Амосова (ответ): Очень рады за Вас, Эрвин Гельмутович! По поводу наших пенсий мы с Алексеем все шутим, что будем жить долго и разорим Пенсионный фонд… Спасибо за приглашение, не будем говорить «это невозможно», как показывает жизнь, сюрпризы и неожиданности все-таки случаются иногда. Пишите — нам все интересно о Томске, об университете. Не считайте себя обязанным как-то специально поддерживать переписку, если это хоть как-то напрягает. Но если что-то вдруг узнаете о наших однокурсниках (1959–1964 гг), не сочтите за труд сообщить. Наши координаты: <…> Это в 15 км от Академгородка, поселок при Центре вирусологии и биотехнологии «Вектор», где мы работали после ухода из РАН. Будете в Новосибирске — звоните, приезжайте. Да! чуть не забыла! У нас есть еще одна ниточка общих воспоминаний — это Талды-Курган. Там жила семья моего дяди по отцу Наумова Василия Герасимовича. Он был начальником нефтебазы, вроде это так называлось, потом республиканским пенсионером, умер и похоронен там же осенью 1997 г. Моя двоюродная сестра после окончания Томского политеха работала в Бердске и потом здесь, сюда и вывезла мать после смерти дяди Васи. Вполне возможно, что они были даже знакомы с Вашими родителями. Тесен мир… Я была в Талды-Кургане дважды. Сейчас там уже никого не осталось из близких. Всего доброго Вам и Вашим близким. Л.П.
Особенно понравилась шутка о том, что будем жить долго и разорим пенсионный фонд.