Шепард прежде не пил ничего подобного. Напиток приятно обжег горло и мягко угас в желудке. Следом обострилось восприятие, в голове наступила удивительная ясность. Хозяйка устроилась напротив и знаком пригласила снять пальто. Шепард вежливо, насколько позволяли жесты, отказался: из окон нещадно дуло; отопления в комнате не было, и он изрядно продрог. Но шляпу все–таки снял. Девушка повертела её в руках, потом улыбнулась и сказала что–то вроде: «Мы, марсиане, в жизни бы не надели такую безвкусицу».
Шепард ткнул в себя пальцем со словами:
— Алонсо Шепард.
В ответ услышал:
— Тандора.
Тандора. Имя прозвучало волшебной музыкой, рождая ассоциации с крохотными лунами, горделивыми башнями в сиреневой дымке, серебристым каналом, петляющим среди виноградников, ароматом спелых и созревающих ягод. С прошлым…
Ибо он очутился в прошлом. На том самом исчезнувшем Марсе, что нещадно эксплуатировали и разграбляли жадные современники. На том самом Марсе, что должен был вдохновить землян на новые, благородные свершения. Каких–то полчаса назад Шепард разглядывал древние руины и вдруг преодолев временной барьер, вывалился на благословенные берега минувших тысячелетий.
Вспомнился легкий крен перед Кандзказой, странная перемена в «голосе» диспетчера. Наверное, в далекую эпоху междугороднее сообщение тоже ограничивалось подземкой, а маршрут «Кандзказа–Вистария» по протяженности и расписанию совпадал с современным «Закат–Пески». Совпадения и спровоцировали хроносдвиг: отправившись из Эдома-І, пневмовагон 29-А случайно попал в прошлое и стал курсировать между эпохами. Как вариант, в те времена ходил аналог нынешнего состава, и на отрезке между прошлым и будущим они слились воедино. Отсюда и непотребный визг диспетчера.
Конечно, это лишь теория, причем весьма сомнительная, но Шепард нутром чуял, что не ошибается. Если уходить тем же путем, что и пришел, связь между эпохами только окрепнет. А если вернуться, то и вовсе станет неразрывной. В теории.
Тандора снова наполнила бокал. Тот больше походил на цветок, чьи хрустальные лепестки открывались навстречу прохладному эликсиру и щедро дарили гостю божественную влагу. Не буду допытываться, как меня сюда занесло, решил Шепард. Занесло, и слава богу. Где еще можно испить глоток былого величия Марса…
Комнату наполнил сладкий аромат. В кронах плакал ветер. Шелестел виноградными лозами… Нет, не буду допытываться. А не сумею вернуться в свое время, плакать нс стану.
Но попробовать стоило. Вдруг способ найдется. Может, совпадения не ограничиваются составом 29-А и распространяются на 29-В. Так или иначе, скоро всё — ну, почти всё, выяснится. 29-В отбывает с вокзала в двадцать минут второго. Судя по вычурным часам, инкрустированным бриллиантами — подарок мисс Фромм на день рождения, — ждать оставалось недолго.
Исхитрившись, Шепард «спросил» у Тандоры, когда следующий поезд на запад. Та поначалу замешкалась, всем видом показывая, что не хочет отпускать гостя. Потом с недовольной гримаской кивнула в сторону станции и чуть развела ладони, словно говоря: скоро.
Шепард допил вино и поднялся. Тандора встала, обошла стол, положила левую ладонь себе на грудь, правой взяла Шепарда за руку и выжидательно посмотрела в глаза. Он не сразу сообразил, что его спрашивают о новой встрече, а сообразив, с энтузиазмом кивнул в надежде на универсальность жеста. Расчет оправдался, ибо Тандора у лыбнулась и убрала руки. После тронула пальчиком часы, верно угадав их предназначение, и вновь вопросительно заглянула в глаза. Когда?
«Завтра в это же время», — «ответил» Шепард.
Если повезет.
Простившись у порога. Шепард пошагал к станции. В небе горел Фобос, звезды вокруг мерцали свежей росой. Где–то среди них — Земля. Родная планета блестящей голубой точкой сияла на горизонте, затмевая красотой прочие звезды. От изумления у Шепарда захватило дух — Земля была точь–в–точь как в период позднего палеолита, эпоху кроманьонцев, убоя диких лошадей, каменных наконечников и ножей. Эпоху, когда уже изобрели и буквально молились на штихель — первобытный аналог электронной открывалки. Лучший из миров, по обыкновению, ждал за поворотом.