Доктор Мейсон опять мертвой хваткой стиснула стетоскоп.
– Я не знаю, что тут у вас происходит, но вижу, что это беспокоит мою пациентку. Так что либо вы немедленно все прекратите, либо я вызываю охрану или полицию и очищаю помещение силой. – Ее голос лишь чуть дрогнул от вида прыгающей лампы и парящего стакана.
– Ба, – сказал Гален громким в минутной тишине голосом.
Ба замолчала. В палате вообще стало слишком тихо – как перед грозой.
– Ба, – негромко позвала я. В голосе слышался страх, от которого частил мой пульс. – Ба, не надо, пожалуйста.
Гален с Рисом по-прежнему загораживали ее от меня, но я ее слышала и ощущала – чувствовала, как разливается по палате ее магия. Из кармана Мейсон выскользнул карандаш, она только ойкнула.
Рис сказал:
– Ты мне говорила как-то, Хетти, что Мег стала богартом по собственной слабости, потому, что дала волю своему гневу. Разве ты слабая, Хетти? Гнев тебе хозяин или ты хозяйка своему гневу?
Это были не только слова. В голосе его была сила, которая значила больше слов. Сила, своего рода магия, чувствовалась в словах, как чувствуется в ряби набегающих волн сила прилива. Волны могут быть совсем небольшими, но ты понимаешь, что за легкой пеной, клубящейся у ног, идет нечто куда более мощное, куда более свирепое. Так и голос Риса: в простых словах чувствовалось нечто, что заставляло их слушать и слушаться. С другим сидхе он бы себе такого фокуса не позволил, но Ба – не сидхе. Она старалась как могла, даже замуж вышла за сидхе королевской крови, но она осталась одной из меньших, и магия, не действующая на великих, могла подействовать на нее.
Со стороны того, кого она считала другом, это было и оскорбление, и отчаянная попытка – потому что если она не удастся, то Рис буквально посеет ветер. И я молилась Богине, чтобы мы не пожали бурю.
– Уходите, доктор, – сказал Дойл. – Уходите немедленно.
Она повернулась к двери, но оглянулась, уходя:
– Я вызываю полицию.
Рис не прекращал говорить с Ба, спокойным, рассудительным тоном.
Дойл сказал:
– Если полицейские не чародеи, они ничем не помогут.
Доктор Мейсон была уже у двери, когда прямо у ее головы просвистел кувшин и раскололся о стену – острый осколок пластмассы поранил ей щеку. Мейсон вскрикнула, Гален шагнул к ней, но нерешительно замер у подножия кровати, разрываясь между желанием прийти на помощь женщине и необходимостью оставаться рядом со мной. У Риса, Дойла и Шолто колебаний не возникло – они дружно шагнули к кровати. Наверное, они хотели просто меня прикрыть, но Ба отшатнулась в испуге. Теперь она была мне видна – Гален освободил обзор.
Она попятилась, сжала в кулаки опущенные руки. Карие глаза открылись так широко, что показались белки. Узкая грудь ходила ходуном, как после бега. Большое кресло, стоявшее в углу, взмыло в воздух.
– Нет, Ба! – крикнула я и потянулась к ней, словно моя бессильно протянутая рука могла сделать больше, чем слова. Я владела руками силы, но ни одну, ни вторую не хотела применять к своей бабушке.
Все мелкие предметы в комнате полетели к трем мужчинам у кровати. Полетели ко мне. Но я знала, что мелкие предметы – только дымовая завеса. Бросаешь мелочь для отвлечения, а потом бьешь крупным.
Я успела перевести дыхание и собралась крикнуть, предупредить, но Дойл навалился на меня, закрывая своим телом. Мир вдруг почернел – не от того, что я теряла сознание, а от водопада черных волос, накрывших мое лицо.
Доктор снова вскрикнула. Где-то у двери вопили незнакомые голоса, потом крикнул Рис:
– Шолто, нет!
Глава третья
Я безуспешно пыталась убрать с глаз волосы Дойла. К воплям и крикам присоединился звук бьющегося стекла и шум, похожий на шум ветра. Закричала Ба, и я с силой толкнула Дойла – мне надо было видеть, что происходит.
– Да что там, Дойл? – Я его толкнула опять, но это все равно что толкать стену. Пока он не захочет, он и не шелохнется. Я всю жизнь провела среди тех, кому сильно уступала физически, но сейчас вдруг с особой отчетливостью поняла, что мне с ними не сравняться, даже если я стану их королевой.
Наконец сквозь его волосы я разглядела кусочек потолка. Повернув голову, я отыскала взглядом Галена – он у двери закрывал собой доктора Мейсон. Вокруг валялось битое стекло и обломки чего-то деревянного. У двери уже с этой стороны стояли два копа в форме с пистолетами на изготовку, и по их лицам я догадалась, что может твориться на другой стороне палаты.