Щупальце коснулось его тела. Я потянулась к ночным летунам по обе стороны от меня, как тянутся к руке потерянного товарища. Щупальца обернулись вокруг моих рук, сжимаясь крепче, подбадривая, как могли. Я закричала, на этот раз не бессловесно:
— Богиня, помоги мне! Консорт, помоги мне! — я была переполнена яростью, такой всепоглощающей, обжигающей яростью, будто мое сердце вот-вот разорвется от нее, моя кожа покрылась испариной от жара моего гнева.
Я убила бы Саир. Я убила бы ее за это. Но сегодня вечером, в этот самый момент, я хотела, чтобы мой король выжил.
Я вгляделась в лицо ночного летуна, стоящего рядом, в его черные глаза, бледный безгубый рот, острые, как бритва, зубы. Я смотрела, как медленно ползла слезинка по этой бледной сплюснутой щеке. Их гнев, их ярость, их король, но… он ведь и моим королем был тоже, а я была его королевой, их королевой.
Я почувствовала запах роз. Богиня была рядом. Я молилась, чтобы она указала мне путь, и это был не голос в моей голове. Это было не видение. Это было знание. Я просто знала, что и как делать. Я увидела заклинание целиком и знала, что если оно сработает, то нет смысла беспокоиться о том, что в конце нас ждет нечто ужасное. Ничто из того, что фейри могли продемонстрировать мне сегодня, не могло быть ужаснее того, что я уже видела. Сегодня мне кошмары не страшны, все мои страхи остались далеко позади. Была только цель.
Я потянулась к Шолто, ночные летуны сдвинули щупальца так, что лишь обхватывали мои запястья, когда я положила свои руки на тело их короля. Я и раньше вызывала магию, сексом и жизнью, но это было не единственное волшебство, которое бежало по моим венам. Я была Неблагой Сидхе, а в смерти, как и в жизни, можно черпать силу. В ней есть сила, которая разрушает, равно как и спасает.
У меня ушло мгновение на размышления о том, чтобы попробовать эту магию на Дойле, но это была магия, которая сработала бы только на слуа. Это не помогло бы моему Мраку. Богиня всегда давала мне выбор: воскресить фейри при помощи жизни или смерти, плоти или крови. Смерти и крови я предпочла жизнь и секс. В этот момент, с кровью Бабули на моей рубашке, я снова сделала свой выбор.
Я поискала взглядом Риса, потому что знала, что Гален не будет делать то, что мне было нужно, по крайней мере, за то время, что нам было отпущено.
— Рис, принеси мне тело Бабули.
Рису пришлось поспорить с врачами и Гален помог ему убедить их. Рис принес ее ко мне. Он положил ее тело на тело Шолто, будто знал, что я собираюсь сделать.
Говорят, мертвые не истекают кровью, но это неправда. Недавно умерший прекрасно истекает кровью. Мозг умирает, сердцебиение останавливается, но кровь все еще течет некоторое время. Да, какое-то время мертвецы действительно кровоточат.
Бабуля казалась совсем маленькой поверх Шолто. Ее кровь текла по его бледной коже, по почерневшим ожогам, которые оставила рука силы.
Я ощущала Риса и Галена за своей спиной. Я смутно, словно в отдалении, слышала, как протестовал Гален. Но это не имело значения; ничто не имело значения, кроме волшебства.
Я положила свои руки с замысловатыми браслетами щупалец поверх худощавой груди Бабули. Пелена слез заволокла мои глаза, и мне пришлось сморгнуть их, чтобы прояснить зрение. Моя кожа вспыхнула лунным светом. Я призвала свою силу. Всю без остатка. Если мне суждено когда-нибудь стать королевой фейри, принцессой крови, пусть это случится сегодня вечером, в этот миг. Надели меня полной силой, Богиня. Заклинаю высшие силы твоим именем.
Мои волосы светились так ярко, что я могла видеть пылающий гранатовый отблеск краем глаз, видеть, как это сияние струится по моей рубашке спереди, подобно красному огню. Мои глаза отбрасывали золотые и зеленоватые блики. Ночные летуны, которые касались меня, пылали белым, и это сияние растекалось по ним по кругу, так что их плоть пылала, подобно плоти сидхе, ярко-белым лунным светом.
Тело Шолто начало сиять таким же белым и чистым светом, как и наши тела. Его волосы заискрились белыми и желтыми всполохами, подобно первым лучам утренней зари на зимнем небе. Я услышала его первых вздох, отрывистый звук, звук отступившей смерти в этом вздохе.
Его глаза распахнулись широко, уже переполненные желтым и золотым огнем. Он посмотрел на меня:
— Мерри, — прошептал он.
— Мой король, — отозвалась я.
Его пристальный взгляд переместился на ночных летунов, светящихся вокруг нас. Они сияли так ярко, как сиял бы любой другой сидхе.
— Моя королева, — проговорил Шолто.