Мы перепрыгнули их, как будто они были изгородью. Один из них потянул меч, который был явно не волшебным. Меч попал одной из собак в ногу, вызвав у нее кровь. Холодное железо может нанести вред любому существу в волшебном царстве.
Раненная собака отстала от нас, и одна из лошадей без всадника осталась с ней. Я попыталась остановиться, но Шолто подстегнул наших лошадей и мы поторопились дальше. Когда мрамор коридора сменился на другой — розовый с прожилками золота, нас нагнал третий всадник. Охранник, который ранил собаку, сидел верхом на оставшейся с собакой лошади. Лошадь немного изменилась —; ее глаза были наполнены золотистым сиянием, а копыта стали золотыми. Глаза лошади были лишь немного светлее волос ее всадника. Золото копыт повторяло золоте глаз благого. Дэйси, я подумала, что это его имя, Дэйси Золотой. У лошади была шелковая золотая уздечка. Охранник был вынужден к нам присоединиться за сопротивление, но его прикосновение изменил лошадь под ним. Дикая магия подобно воде — оно лишь ищет подходящую форму.
Еще два охранника поняли, что только оружие из холодного железа могло нам навредить. И они также присоединились к охоте. Еще одна лошадь начала менять цвет на белый — как будто радуга перемещалась и текла под кожей. Последняя лошадь стала зеленой, как виноградная лоза, украшавшая теперь ее уздечку. Виноградные лозы начали переползать и на всадника, покрывая его спину зеленым ковром. У Турлоха была белая, а у Йоланда зеленая лошадь.
Я думала, что мы найдем мою кузину в ее комнате, или в залах, где собирались политически бесполезные для короля дворяне. Но собаки привели нас к центральным дверям в тронный зал. Я подумала, что охранники отступились бы, если бы мы направились куда-нибудь еще. Но мы оказались у дверей тронного зала, а там видимо был король, и охранники могли подумать, что мы прибыли за Таранисом. Они, возможно, сдались бы ради кого-нибудь другого, но не ради короля, которого клялись защищать. Перед лицом Дикой охоты никто не захочет быть клятвопреступником. Можно отказаться от данных клятв защищать кого-либо, но тогда можно стать новой целью Дикой охоты. Думаю, что действительно охранники боролись не за короля, а за себя, за свою присягу. Но, может быть я ошибаюсь. Может быть они видели в короле что-то, чего не видела я. Что-то, что стоило борьбы и смерти за него.
Но как бы не были хороши охранники, остановить Дикую охоту они не могли. Но, как и в Неблагом Дворе, здесь тоже была магия, способная остановить нас у дверей тронного зала. Это была приемная. Как и приемная Неблагого Двора, выполнявшая роль последнего рубежа обороны, эта комната выполняла ту же функцию. У Неблагих — это были оживающие в случае угрозы королеве розы и шипы, способные выпить досуха нежелательных посетителей. Здесь тоже была магия, очень похожая на стену шипов, которая пыталась остановить нас раньше. Магия у каждого Двора была особенной, но обе магии иногда смешивались, хотя обе стороны отрицали это.
Что было у Благих?
Огромный дуб тянулся ветвями к потолку, который уходил далеко вверх, создавая иллюзию далекого, искрящегося дневным светом, неба над головой. Казалось, этот свет навсегда затерялся в ветвях большого дерева. Умом ты понимаешь, что находишься под землей, но глаза видят проблески синего неба и белых облаков среди листвы. Это похоже на то, что видишь краем глаза, а стоит посмотреть прямо — и это что-то исчезало, как будто не существовало вовсе. Ствол дерева был достаточно большим, чтобы задержать любого посетителя на то время, которое требуется на то, чтобы его обойти по пути к огромным украшенным драгоценными камнями дверям тронного зала. Но это было только дерево, так что же было последней защитой?
Мы ворвались в приемную на всем скаку, за нами следовали другие всадники и лающие собаки, а за ними передвигались существа, описать формы которых было невозможно.
Солнечный свет вспыхивал среди листвы дерева. Яркий, горячий солнечный свет обволакивал нас. В течение секунды я думала, что вот-вот мы загоримся — ведь рука власти Тараниса как раз и была Светом, но это был солнечный свет. Реальный солнечный свет. Жар летнего дня, пойманного навсегда в этой комнате, в ожидании, когда можно будет вырваться на волю и одарить нас своей живительной теплотой.
Мгновение раньше у нас под ногами был камень, в следующее — и мы скачем по зеленой траве с высокими летними цветами, достающими до боков наших лошадей. В комнате остался только огромный дуб, распространяющий свои ветви над лугом.