— Видите, они выглядят совершенно здоровыми.
— Тогда зачем все эти дополнительные тесты? — Спросила я.
— Честно?
— Было бы неплохо.
— Потому что вы — Принцесса Мередит Ник Эссус, и я стараюсь прикрыть свою задницу. — Она улыбнулась, и я улыбнулась в ответ.
— Для доктора вы очень честны, — заметила я.
— Я стараюсь, — отозвалась она.
Медсестра начала промокать мой живот салфеткой, потом начала вытирать аппарат, пока мы с доктором смотрели друг на друга.
— Ко мне и моим сотрудникам приставали с расспросами журналисты. Не только королева пристально за мной следит. — Она снова ухватилась за свой стетоскоп.
— Мне жаль, что мой статус осложнит жизнь вам и вашим сотрудникам.
— Просто будьте образцовой пациенткой, и мы сможем обсудить это еще раз утром, Принцесса. А теперь вам лучше поспать или по крайней мере отдохнуть, хорошо?
— Я попробую.
Она почти улыбнулась, но в глазах её затаилось некая настороженность, словно она мне не верила.
— Хорошо, я думаю, что это лучшее, на что я могу рассчитывать, но, — она повернулась к мужчинам, — не вздумайте никак ее волновать. — Она погрозила им пальцем.
— Она — принцесса, — заметил Шолто из своего угла, — и она наша будущая королева. Если она потребует разговора на неприятные темы, что нам делать?
Она кивнула, снова с силой схватив стетоскоп.
— Я говорила с королевой Андаис, так что я понимаю вашу проблему. Попытайтесь обеспечить ей отдых, постарайтесь, чтобы она оставалась спокойной. Она сегодня пережила много негативного, я была бы рада, если бы она отдохнула.
— Мы очень постараемся, — отозвался Дойл.
Она улыбнулась, но ее глаза все еще были взволнованными.
— Замётано. Отдыхайте. — Она ткнула в меня пальцем, будто это было какое-то магическое заклинание, чтобы заставить меня сделать то, чего она хотела. Потом она вышла, и медсестра пошла следом.
— Куда ты отослал Галена? — Спросила я.
— Он отправился за тем, кто, как мне кажется, может нам помочь.
— К кому и куда? Ты ведь не отправил его в страну фейри одного?
— Нет. — Сказал Дойл, взяв мое лицо в свои ладони. — Я не стал бы рисковать нашим зеленым рыцарем. Он — один из отцов и тоже будет королем.
— И как же это прокатит? — Спросил Рис.
— Да, — поддержал Шолто, — как все мы сможем стать королями?
— Я думаю, ответ в том, что королевой будет Мерри, — сказал Дойл.
— Это не ответ, — заметил Шолто.
— Это единственный ответ, который у нас сейчас есть, — отозвался Дойл, и я заглянула в его черные глаза, увидев там огоньки. Отражение предметов, которых в комнате не было.
— Ты пробуешь меня зачаровать, — проговорила я.
— Ты должна отдохнуть ради малышей, которых носишь. Позволь мне помочь тебе расслабиться.
— Ты хочешь меня очаровать и просишь меня это позволить, — тихо проговорила я.
— Да.
— Нет.
Он наклонился ко мне с цветными всполохами в его глазах, игравшими ярче радуги.
— Ты доверяешь мне, Мередит?
— Да.
— Тогда позволь мне помочь тебе заснуть. Клянусь, ты проснешься отдохнувшей, и все проблемы все еще будут ждать, пока ты их решишь.
— Ты не будешь решать что-то важное без меня? Обещаешь?
— Обещаю, — сказал он и поцеловал меня. Он целовал меня, и внезапно все, что я могла видеть, было цветной пеленой и чернотой. Словно стоишь в летнюю ночь, окружённый светлячками, только они были красными, зелеными, желтыми и… я уснула.
Глава 2
Я проснулась навстречу солнечным лучам и улыбке на лице Галена. Завитки его волос были еще зеленее на свету, окружённые сиянием, так что даже его бледная кожа отливала зеленым, что обычно бывало, когда он надевал зеленую рубашку. Он был единственным из моих мужчин, у кого были короткие волосы. Единственной данью традициям была длинная тонкая косичка, спускавшаяся по его плечу на мою постель. Сначала я оплакивала его волосы, но теперь это был образ Галена. Он был для меня просто Галеном с того момента, как мне исполнилось четырнадцать, и я попросила отца выдать меня за него замуж. Потребовались годы, чтобы понять, почему отец отказал мне. Гален, мой милый Гален, был совершенным нулем в политике и интригах. А при Дворе фейри вам надо быть искусным в том, и в другом.
Но он проник в Благой Двор, чтобы найти меня, потому что он, подобно мне, был великолепен в тонком гламоре. Мы оба могли менять нашу внешность, когда на нас смотрят, и заставлять людей видеть только то, что мы хотели, чтобы они увидели. Это была разновидность волшебства, остававшаяся доступной фейри, даже когда остальное, более сильное волшебство исчезло.