— У нас зона отдыха в другом месте, — сказала Соня. — А это так… Хотите потанцевать?
Танцевала она очень хорошо — легко, послушно. Но ни разу не улыбнулась. Она как будто спала с открытыми глазами.
— Вы почему такая печальная? — спросил Игорь.
— Почему печальная? Я такая. — Она провела ладонью по лицу, будто смахивая паутину. — Трудный был день. Читала ребятам книгу. Вдруг все вскочили. Побежали. Я — за ними. Я им кричу, а они бегут. Потом один налетел на дерево. Как Игорь.
— Понятно, — сказал Игорь, переглянувшись со мной. — Я снимаю компресс.
Соня кивнула.
— Сегодня захотела уехать, — сказала она как бы про себя.
— Куда? — спросил Игорь.
— Не знаю.
«Парни из Тампеля есть ни Марсе, а девушки вышли замуж в подводном городе», — вспомнил я слова трех сестер.
— У нас бывают разные картины… Амазонка… Лунные горы…
Я смотрел на Соню и знал, что сейчас передо мной две девушки. Одна родилась и всю жизнь прожила в Тампеле, она была здесь, она красиво танцевала. Вторая как будто беседовала с нами, но отвечала лишь сама себе, на свои тревожные вопросы. Где она бродила сейчас, по каким землям? Мы этого видеть не могли. Не могли, как не можем увидеть вот эту вазу с цветами изнутри и снаружи сразу.
— Нет, не хочу туда, — сказала Соня.
Она даже топнула ногой. Но вдруг глаза ее вспыхнули, она бросилась к двери.
— Папа!
Итак, размышления мои были верные: разве мог я, смотря на танцующую дочь, видеть за своей спиной ее отца, этого маленького славного человека. Он действительно показался мне очень славным, сразу располагающим к себе то ли своей мягкой улыбкой, то ли смешными усиками. Но в следующее мгновение я опешил, услышав имя и фамилию: Иосиф Менге. Игорь тоже помрачнел, подозрительно скосил глаза: кажется, он пытался совместить отца Сони с изобретателем коварного визуализатора, человеком, вошедшим во все учебники.
— Я вас знаю, — сказал Менге. — Вы прилетели с Бриговым. И вижу, — с улыбкой добавил он, — что вам кое-что в Тампеле не нравится.
— Ты угадал, папа. — Соня выразительно указала на лоб Игоря. — Берегитесь, мальчики, мой отец — опасный человек…
— Вы что, читаете чужие мысли? — мрачно сказал Игорь.
— Только свои. — Менге усмехнулся. — Пойдемте, я вам покажу нечто имеющее отношение к вашему путешествию.
Менге привел нас в совершенно пустую комнату с матовыми стенами и без окон. Одна стена чуть поблескивала, вероятно — экран. Мы принесли из гостиной кресла, сели. Хозяин, нажав кнопку на стене, взял из выскочившего ящичка небольшой белый обруч.
— Это новая модель, — сказал Менге, передавая нам обруч.
Обруч был тяжелый, гладкий, будто литой.
— Иллюзиатор? — спросил Игорь, взвешивая обруч.
— Можно называть и так. — Менге извиняюще улыбнулся, но тут же посерьезнел. — Сейчас, молодые люди, вы увидите, что было сегодня в городе. Так, как это видел я.
Я заметил, что руки его дрожат. Менге сцепил пальцы, медленно разжал их, потом надел обруч на голову. Он сидел с закрытыми глазами, неестественно прямой, напряженный, маленький, застывший в ожидании.
Внезапно на экране появился сам Менге, только в другой позе. Он отдыхал на скамейке, задумчиво смотря вдаль. Этот экран был просто чудо. Когда он включился, я подумал, что стена провалилась, и я вижу реальный кусок города — зеленое полотно поля, зубья небоскребов дорогу, прохожих и маленького человека на скамейке. Легкий шелест машин, крики мальчишек, зов матери, окликающей малыша, и еще слова: «Нет, это совсем неплохо»… Так, кажется, размышлял тогда Иосиф Менге, и мы его слышали сейчас.
Дальше я постараюсь передать точно, что было на экране. Менге вскочил, испуганно озираясь. Женщина схватила ребенка и, прижав его к себе, стала медленно падать. Она упала на колени, не выпуская из рук сына, и тот заревел во весь голос. Менге шагнул было к ней, остановился, приложил ладонь к груди и очень осторожно присел на скамейку. Мимо бежали какие-то люди с раскрытыми ртами, но звука уже не было…
Потом во весь экран возник человек в черном. Он стрелял из автомата. Стрелял в другого, кричащего что-то человека. В старика. Совсем как в старинном кино.
— Хватит!
Стена мгновенно прикрыла всю картину: Менге сорвал с головы обруч.
— Хватит, — устало повторил он.
Обруч соскочил с коленей, покатился по полу. Никто его не поднял — мы сидели подавленные. Менге крепко сжимал подлокотники и тяжело дышал.
Соня повернулась к отцу:
— Что это было?
Менге кивнул на нас:
— Они знают.
— Мы не знаем, — сказал я, поднимая обруч. — Можно?