— Не более и не менее как армейский подполковник. Да, вот какие у меня служат в армии подполковники.
Вскоре Пестель производится в полковники и назначается командиром худшего во 2-й армии Вятского полка, известного казнокрадством начальства и дезертирством солдат.
Новый полковой командир начал с того, что заменил прежних командиров по-настоящему деятельными и дисциплинированными офицерами. Одновременно он сразу же позаботился о солдатском питании и одежде — для этого пришлось затратить даже собственные средства. Не удивительно, что среди «нижних чинов» резко сократились болезни, прекратилось дезертирство. На «высочайшем» смотре Вятский полк прошел церемониальным маршем одним из лучших.
Гораздо энергичнее, чем парадными упражнениями, Пестель занимался в это время делами тайного общества. Когда потом следственный Комитет задавал вопрос: «Кто из членов наиболее стремился к распространению и утверждению мнений, и к самому начатию действий общества советами, сочинениями и влиянием своим на других», ответ нередко гласил: «Один Пестель».
— Из всех нас он один в течение почти 10 лет, не ослабевая ни на одну минуту, упорно трудился над делом тайного общества. Один раз доказав себе, что тайное общество — верный способ для достижения желаемой цели, он с ним слил все свое существование, — рассказывал Иван Якушкин.
У Пестеля даже не нашлось времени для женитьбы, хотя иногда подобные планы у него и возникали. Редкие вечера, которые отдавались отдыху, он проводил за фортепьяно, часами играя Моцарта и Глюка, а затем незаметно переходя на импровизацию. Одну из музыкальных пьес Пестеля декабристы восстановили в Сибири и написали слова на его музыку.
Пестель, как подлинный революционный лидер, знал «одну, но пламенную страсть» — тайное общество. Ему отдавал он весь свой досуг, свою одаренность организатора и теоретика.
Значительнейшим памятником политической мысли движения декабристов явилась «Русская Правда» Пестеля — наказ будущему революционному правительству.
«Русская Правда» провозглашала Россию республикой и заявляла об уничтожении крепостного права. Временная революционная диктатура должна была подготовить введение выборного представительного правления и наделить крестьян землей, для чего предполагалось обратить в их пользу до половины помещичьих угодий. Одно это предложение показывает, как далеко опережал Пестель дворянских реформаторов 1861 года с их грабительскими «отрезками».
Важнейшей теоретической заслугой Пестеля была разработка программы республиканского устройства России.
Когда на съезде в 1823 году Южное общество приняло «Русскую Правду» как свою программу, Пестель стал настойчиво добиваться слияния с Севером. Однако ни поездки его эмиссаров, ни личные встречи с руководителями Северного общества больших результатов не давали. Слишком многое разделяло довольно умеренных «северян» и радикальных «южан». Юг был за республику, Север — за конституционную монархию, Юг — за революционную диктатуру на время переходного периода, а Север ориентировался на Учредительное собрание. Да и во всех других важных вопросах — о тактике вооруженного восстания, о будущих границах Польши — всюду были разногласия. Кроме того, в Петербурге упорно подозревали руководителя Южного общества во властолюбии. Идею революционной диктатуры трактовали как бонапартизм. Человека, мечтавшего о славе Вашингтона, за глаза называли Наполеоном, забывая о том, что будущий император Франции был далек от того, чтобы отдавать лучшие годы своей жизни на разработку республиканской конституции. И все же некоторые сдвиги в сторону объединения были. На нем настаивали молодые и весьма энергичные члены Северного общества — поэт Кондратий Рылеев и писатель Александр Бестужев.
Во время поездки Пестеля в Петербург в 1824 году было решено через два года созвать объединительный съезд.
Но над тайным обществом нависли темные тучи. Офицеры не соблюдали конспирации, слишком смело рассуждали о своих делах при посторонних. В общество проникли шпионство и измена.
В ноябре 1825 года в главную императорскую квартиру в Таганроге поступило сразу три доноса о тайном обществе. Один из шпионов представил даже полученное им для передачи Пестелю письмо со сведениями о ячейке в Кавалергардском полку и о планах организации типографии. Однако самым страшным для Южного общества оказался донос от человека, которому Пестель многое доверял и который был знаком даже с содержанием «Русской Правды». Этим предателем стал штабс-капитан Майборода, незадолго перед тем уличенный в растрате казенных денег. Опасаясь расследования, Майборода, давно уже выведывавший секреты своего командира полка, притворяясь его единомышленником, решил упредить течение событий.