— Веткину!? — Весь вспыхнул, перешел на шепот. — Она же гордая такая, ни на кого не смотрит.
— А ты возьми розы, — отвечаю тоже шепотом, — и, пока урок не начался, подойди, поздравь и подари. При всем классе. И пригласи в кино.
— Но это же твои розы!
— А кто знает? Они лежат тут посредине парты. Ты их мне не вручал. Может, просто лежат?
— Но это же неправильно! Подарки не передаривают.
— Считаем, что ты мне ничего не дарил, а просто поздравил. Давай быстро, звонок скоро.
И он послушался! Вместе со всем классом становлюсь свидетелем настоящей эпической сцены. Витька с розами, запинаясь о стулья и натыкаясь на портфели, топает к Женьке, и вручает ей букет, буркнув что-то типа "С праздником тебя!". А потом, набравшись храбрости,приглашает в кино. Женька сперва краснеет, затем бледнеет, косится на меня (слегка киваю ей), и лишь тогда берет букет. По классу прокатывается единый вздох, и наступает мертвая тишина.
— Спасибо...
В тишине пронзительным визгом звенит звонок.
В полутемной прихожей отдышалась от быстрого спуска по скользким переулкам, сняла куртку и сапоги. Перебралась в лежащие здесь же домашние шлепанцы и уже собиралась постучать, когда шорох задвижки оповестил, что меня и так услышали. Сталкиваемся на пороге.
— Маша?
— Ага. Звал?
— Да... то есть... А где Витька?
Спускаюсь в комнату, неторопливо ставлю портфель в уголок, думаю, как ответить. А потом решаю махнуть рукой на подбор слов — либо мы поймем друг друга, либо нет.
— Они с Женькой Веткиной из нашего класса в кино пошли.
— А ты? — хлопает глазами, все никак не может понять происходящее. Такой забавный. Хочется просто обнять и прижаться, но нельзя, совсем напугаю.
— А я — здесь. Меня же ты приглашал, а не Витька.
— Ну, вообще-то должен был он пригласить...
— Я, конечно, не пойму, кто на самом деле приглашает? На будущее учти — в седьмом классе ученики дорогих цветов с рынка не дарят.
— То есть ты не взяла.
— Взяла. И сразу поняла от кого. Спасибо, розы очень красивые. — Подхожу, запрокинув голову и заглядывая в глаза. Все-таки Дима намного выше меня. И решаюсь таки положить руки ему на плечи. Даже не обнять, только чуть-чуть прикоснуться, но он и от этого замирает. — А потом оставила. И так твои соседки высматривают в окна, когда я прихожу, если еще и с таким букетом.
— Кажется, я делаю глупость...
— Ты пока еще ничего не делаешь.
— Да? — обнимает, прижимая меня к себе, и накрывает губы поцелуем. Открываюсь навстречу, пропуская скользнувший ко мне язык. Дима отстраняется, в глазах удивление. М-м-м... ну что же ты.
— Хотел напугать?
— Наверное... Но ты не испугалась.
— С чего бы мне тебя пугаться?
— Считается, что я страшный. Особенно для девушек.
— Да? Ну вот пусть они и боятся. Не возражаю.
Дима тихонько смеется, опять прижав меня к себе, а я, кажется, совсем растаяла.
— Погоди. Я тут перед твоим приходом хотел что-нибудь праздничное приготовить. — Поворачивается к столу и поднимает за уголок целлофановую упаковку какого-порошка. Отрезав уголок, собирается высыпать его в плошку с водой.
— Стоп! Ну-ка... — Забираю у него пакет. Ага "Кекс праздничный лимонный". — Если ты это сейчас туда высыпешь, потом от комков не избавиться.
— Вот как. Про это ничего в инструкции не написано.
— Подожди, я сейчас переоденусь и сделаю.
Вздыхает.
— Я надеялся хоть на твой праздник что-нибудь придумать...
— Ты и придумал. И цветы, и кексик. А замешать это недолго.
Ухожу в его комнату, где так и висит на гвоздике мое платье. Начинаю переодеваться, оставив дверь приоткрытой. Интересно, зайдет или нет? Нет... Не зашел и даже не заглянул, так и прятался за стенкой на диване. Возня с тестом для кекса растянулась на полчаса, хоть и из готовой смеси. Все это время Дима сидел в уголку тихо, как мышка. А я, поставив выпечку в духовку и вымыв руки, поняла, как надо с ним обращаться и начала с того, что улеглась на том же диване, положив голову ему на колени.
Осторожно касается волос:
— Маша, ну почему ты такая маленькая, а?
— Это плохо?
— Если у меня с тобой что-то будет, то не просто посадят, как в прошлый раз, а закатают по самые уши.
— Не "если будет", а "если поймают".
— Сама сказала про соседок.
— Ну и что. Им ведь лень вникать, что на самом деле происходит. Им бирочку приклеить.
— Это как?
Ну как ему объяснить? Сама ведь была такой "бабкой у окошка". И если "Сонька бегает к Ваньке", то совсем неинтересно, какие у них там чувства, и есть ли они вообще. Главное, бегает, и об этом можно со сверстницей Глашей языки почесать. А о чем еще говорить, если жизнь прожита разная, о ней всерьез — и поссориться можно. О месте для будущей могилки можно, но сколько раз говорено. А Сонька — вот она, опять побежала. Но как это Диме объяснить?