— Кости целы, сильный ушиб. Неделю-две беречь и не нагружать.
Около регистратуры Витька посмотрел на висящие на стене часы и тяжело вздохнул.
— Куда-то опоздал? — перехватываю его взгляд. Помотал головой:
— Папа уже дома. Теперь мне попадет, а я-то надеялся успеть прийти и все быстренько почистить...
— А висок со щекой тоже почистить?
— Ну, сказал бы, упал. А так не поверит, — с тоской оглядел вырванные с мясом пуговицы на школьном пиджаке, — влетит за драку.
— Не влетит. Я с тобой пойду.
— А тебе-то зачем?
— Как зачем? Чтобы тебе не влетело.
— Ну-у... спасибо.
Всю дорогу молчали. Витька, с трудом натянувший куртку поверх заляпанного кровью пиджака, и я, с двумя портфелями в руках. Его портфель забрала еще в поликлинике и не согласилась отдавать. За очередным поворотом прямые и ровные улицы городского центра сменяются узкими кривыми переулочками, петляющими по склону горы. Вон там, позади, еще спешит по маршруту троллейбус и стоят пятиэтажки, а здесь к склону лепятся маленькие домики и дымят печные трубы. Кусочек другого времени в центре города. Склон, по правилам непригодный для застройки, отдан частному сектору. Пробираемся по схваченному ледяной коркой снежному накату. Здесь бы на санках съехать... судя по портфелю в моей руке, его частенько вместо санок применяли. Правда, есть риск вылететь на чью-нибудь крышу на очередном повороте переулка. Витька иногда поскальзывается, восстанавливает равновесие резким взмахом рук, и морщится от боли. Еще один спуск; переулок отодвигается от крутого обрыва, укрепленного стенкой пиленого камня, а на краю прилепился странный домик. С одной стороны в нем два этажа, с другой — один. Входы, а значит, и хозяева, разные. Витька, скользя, подкатывается к двери в полуподвальную часть, замирает, оглянувшись на меня. И намеренно грубовато:
— Пошли, что ли?
— Ага.
Заходим в полутемную холодную прихожую, Витька сопит, стаскивая с себя куртку, но помочь не разрешает. Вешаю курточку на вбитый в стену гвоздь. Соседний занят большим зеленым ватником и моя ярко-розовая "болонька" выглядит рядом с ним странно. Тем временем хозяин достает пару старых тапок, переобуваюсь. Меня ждут и явно не торопятся входить в дом. Киваю, готова, дескать. Скрипит тяжелая дверь, обитая старым ватным одеялом, и Витька ныряет в тепло. Слышу усталый звучный голос:
— Опять подрался?
Тороплюсь следом. Первое, что бросается в глаза — самодельный дощатый стол, накрытый голубой клеенкой, и сидящий рядом парень в зеленой рубашке. Наверно, правильнее сказать "мужчина", но памятью бабы Маши иначе как "парнем" я его воспринимать не могу. Длинный, жилистый, подвижный. Последнее я замечаю, когда он одним плавным движением поднимается нам навстречу.
— Может, представишь свою принцессу?
— Ну, это... — кажется, Витька совсем засмущался, — Маша, которая со мной за одной партой...
Старший смотрит на меня, взгляд карих глаз теплый, хотя и обеспокоенный.
— Будем знакомы. А я Дмитрий, отец этого оболтуса.
— Здравствуйте. — Ставлю оба портфеля в сторонку у входной двери. При этом дыра на платье расходится и края обвисают лохмотьями. Замечаю расширившиеся глаза Дмитрия.
— Виктор, что у вас случилось?
— Да ничего, так...
Качает головой; вновь ловлю его взгляд.
— На меня напали, Витя защищал. Ему сильно попало палкой по ключице, но в поликлинике сказали, что кости целы. — Кратко, самое главное. Детали можно будет и потом.
— Кто напал?
— Рыбачев с дружками. Хотели затащить в уголок.
Вижу, как каменеет его лицо и сжимаются зубы.
— Худо, они могут как угодно повернуть...
— Надеюсь, нет. Я у директора намекнула про заявление в милицию. Скорее просто все замнут.
— Хотелось бы думать. Значит, ты перед директором за него заступалась? — Кивок в сторону мающегося у двери Витьки.
— Он же меня перед этим защитил. Как же иначе?
— Гм... "как же иначе?" Проходите. Не знаю, найдется ли что-нибудь к чаю, но сахар точно есть.
Сажусь на табуретку у стола, Витька забирается с ногами на старый диван у стены, отодвинувшись в самый темный угол и повернувшись так, чтобы свет от лампочки без абажура не падал на ободранную щеку. Оглядываю комнату. Рядом с диваном — этажерка с учебниками. Видимо, тут спит Витька. Дальше приоткрытая дверь в маленькую комнатку Дмитрия. У другой стены буфет и железная подставка с газовой плиткой на две конфорки, на ней уже вовсю шумит чайник. Еще одна дверь, скорее всего, в туалет. Маленькое окно с видом на обрыв чем-то напоминает бойницу в крепости. Покосившийся от времени одежный шкаф, и этот самодельный стол в центре комнаты. Уюта минимум, но во всем какое-то спокойствие. Чай налит в разномастные металлические кружки. Не удивлена, сервиз в этом доме показался бы чем-то неуместным. Пьем молча, и это спокойное, не напрягающее молчание.