– Да как-то... одно дело читать, а другое глазами видеть.
– Но вы же верили, когда читали? Вы в Бога верите?
– Хм... вообще верю.
– Как это "хм" и как это "вообще"?
– Эх, Оля-маленькая, что ж ты так приступила ко мне? Про монастырь лучше расскажи.
И снова поручик оказался в плену голоса и глаз Оли-маленькой и как бы воочию видел то, что она рассказывала, видел даже больше, чем услышано было.
...Новый архиепископ местной епархии, преосвященный Алексий, заступивший на должность в начале германской войны, резко отрицательно относился к отшельничеству монахов вне монастыря, видя в том повод для гордыни и вообще душевного разлада; и тут узнает он, что на опушке Большого бора, невдалеке от епархиального центра, спасается в пещере, им самим вырытой, некий старец, иеромонах Спиридон, спасается лет двадцать уже как, а то, может, и поболее того, никто точно не помнит, когда он пришел в эти края.
– По чьему же благословенью он там? – недовольно осведомился преосвященный. Секретарь отвечал, что по благословению ныне почившего игумена Митрофаньевского монастыря, что у него вся жизнь по благословению, что чудес он не творит, исцелений не совершает, народ к нему не ходит. Когда-то начали было ходить, да он сам отвадил раз и навсегда. Ни советов, говорит, давать не могу, ни лечить не могу, ничего не могу, молюсь только, как могу, за себя и за всех вас, будете мешать, будете от молитвы отрывать – и вам проку не будет, и себя погублю, не успею отмолить жизнь свою многогрешную. Расплакался он тогда и всех, кто пришел, – прогнал. С тех пор и не ходят. Тихо он живет, владыко, – успокаивал секретарь преосвященного.
Однако тот не успокоился и пожелал видеть старца, а тут ему докладывают, что старец к нему сам просится.
Благообразный, смиренный вид старца произвел отрадное впечатление на владыку. Порадовало его и то, что старец сам пришел.
– Почто один живешь, отче? – спросил преосвященный. – Ведь с одним бесам легче справиться.
– Так бес, он не германец, владыко, чтоб его скопом одолевать. – Но видя недоумение и неудовольствие на лице преосвященного, старец поклонился и сказал:
– Прости меня, владыко, за благословением я пришел, уходить я надумал.
– И об этом поговорим. Расскажи-ка, как ты спасаешься.
– Да что тут рассказывать, – развел руками старец, – молюсь, да и только.
– Как же ты постишься?
– Плохо, владыко, только зимой и выходит у меня пост.
– Что же у тебя зимой?
– Раз в седмицу к сухарику с водичкой прикладываюсь.
– Раз в седмицу?!
– Да реже не на пользу будет, думы о чреве тревожить начнут.
– Кто-нибудь знает про такой твой пост?
– Да никто про меня ничего не знает, не вижу я людей, а волкам-то не интересно.
– Заходят волки-то?
– Да прям рядом логово.
– А куда это ты уходить собрался?
– За сто верст отсюда есть Глубь-трясина...
– Знаю-знаю.
– Вот туда иду.
– Да что ж там делать-то будешь? Место гиблое, топкое.
– Монастырь строить буду.
– Что?! – после долгой паузы испуганно спросил преосвященный. – Я не ослышался, отче? Или шутишь?
– Нет, ты не ослышался, владыко, да и не пристало мне шутить.
– Тогда объяснись. Что за решение немыслимое? Что за напасть на тебя напала?
– Нет, владыко, не напасть, мне явился мой небесный покровитель, святитель Спиридон, и он повелел мне идти в Глубь-трясину и строить там монастырь его имени, последнее прибежище для гонимых и страждущих в страшные времена, скоро грядущие.
– Да ты еще и пророчествуешь! Ты не просто умом повредился от уединенной жизни. От гордыни такое пустынножительство. И ясно теперь, кто тебе явился!
– Нет, владыко, не бес мне явился, я это твердо знаю.
– Много берешь на себя, отче, ты не Антоний Великий.
– Я знаю, что я не Антоний.
– Запостился ты, отче, не по силам крест на себя взвалил. Беспредельна хитрость бесовская. Он, лукавый поганый, науськивает на непосильные подвиги, потрафляя гордыне нашей, духовник велит пятьдесят поклонов класть, а бес нашептывает – делай двести... А помнишь, как одному древнему подвижнику аж в виде Христа самого явился и говорит: "Иди в город: там епископ умер, один ты достоин", а тот и пошел, яко слепец, да и – в пропасть!
– Знаю я, владыко, из "Отечника" примеры скорбные падений.
– И упорствуешь в своем безумном решении? Ты надорвал свои силы, постник, ты поражен лукавым, ты никуда не пойдешь, не будет на твое безумие моего благословения.
– Спаси тебя Господи, владыко, с меня достаточно благословенья святителя Спиридона.
– Ну что ж! Коли так отвечаешь, вольному воля. Глубоко увязшему в трясине бессмысленно подавать спасительный шест, вместе с ним утонешь... Из чего же ты там монастырь собираешься строить? Из тины, из ила?