– Алексей Фёдорович, это, а у Янки рация есть, ну как у нас. Узнать бы, все там у неё нормально. Чувствует как себя. Очень уж я не хотел чтобы её что-то сожрало изнутри. Ужасная и отвратная картина, никому такой учести не пожелаешь.
– Есть конечно, как же я её без рации то оставлю. Регламент она знает, случись что и мы мигом туда.
– А что за регламент то, что она сделать то должна если что?. Я чувствовал что не нравится ему, что задаю много вопросов. Ну а что делать то, как быть если уж совсем любопытно. Да и у кого ещё спрашивать то тут, на такой глубине.
– Да просто там все, запрется она изнутри и свет погасит. Вот и весь регламент, закрыто там и ничего с ней не случиться. Я уверен что сейчас она именно так и сделала. Так что ты не накручивай, хватай фонарь и пойдём.
Фонарь разумеется я взял и мы пошли осматривать буровую, не случилось ли с ней чего. Рацию я оставил включённой, мало ли что. Да и не видел я чтобы Фёдорович свою включал, может он знал что я то свою не отключу и решил заряд сэкономить.
Стены давали все сильнее, каменные и напористые, упирались прям в спину и не давали совсем, тут и без того хреново было от аммиака в воздухе, от постоянного ношения противогаза. Всё играло против нас.
Буровая была огромной, я даже и представить не мог что подобные механизмы смогут изобрести. Словно сам Да Винчи воскрес и своими чудесными руками сотворил сей безумие.
Несколько десятков выключателей, огромный бур. Ящики с динамитом. Какого ж хрена то вы тут добываете, что вам динамит нужен. Динамик, сигареты, аммиачные испарения из недр глубокой и холодной пещеры. До добра это не доведёт.
Пока Фёдорович возился с инструкцией, я втихую пытался настроить рацию на один канал, что бы в случае чего успеть. Побежать навстречу и успеть, ведь не должно быть так. Это должно быть лишь видением и не более. По правде говоря я уже начинаю терять вязь реальностью, ход времени. Начинаю терять себя.
Нам то и дело предстояло запустить буровую установку, проверить стабильность её работы. Я должен был научиться делать точные замеры, чтобы бур не имел отклонений. Чтобы его бурение продолжалось на заданную глубину и не отклонялось от полосы бурения, если будет пробит метановый пояс, не дай бог амиачный то от всей нашей работы останется лишь груда камней. Мы будем все мирно теплится под и ждать когда нас найдут. Найдут то что от нас осталось.
– Ребята, вы здесь? – раздался женский голос из Рации Фёдоровича. А ведь выключена была, вот ж ведь с… Но было не до этого, вместо этого мы молча переглянулись и он задал встречный вопрос.
– Яна, ты? Что там? – спросил он. Но как бы он не старался, как бы не спрашивал. Ответа не было. Лишь белый шум, сопровождаемый холодом. Он замораживать все вокруг себя. Даже время. Нет у нас времени мать твою. Идти надо, идти и выручать Янку.
– Егор, тормози машину. Надо бы проверить – продолжил Фёдорович. Тормозить так тормозить. Делов то, кнопку нажал и заглохла она. Перестали шестерёнки друг об друга шуметь. Бур снова заснул и настала мертвая тишина от которой кожа превращается в наждачную бумагу.
– А говорил же, говорил я вам что не надо её бросать. Не так там что-то . Что-то не так слышите, не так! Мы вот вдруг сейчас тут *лять надышались газа этого. Вдруг вообще этого нет нет нихрена. Нет меня здесь и нет вас, вдруг все это галлюцинация. Однако удар по затылку его тяжёлой рукой говорил об обратном. Ощущалось все вполне реально.
– Ты закончил?. Вижу что да, а теперь пойдём и проверим что там стряслось, почему она на связь не выходит. Я завидовал его спокойствию, мы здесь окружены стрессовыми ситуациями. Но нет, он ведёт себя совершенно нерационально.
Ничего не ответив я двинулся за ним, он не сказать бы что шёл медленно но и не особо спешил. Словно знал что либо там ничего такого не произошло, может в рации сели батареи. А может быть понимал что уже слишком поздно. В таком случае это будет его вина, что если мы сейчас прибежим а она мертва. Что если нет её вовсе, может быть эта тварь её похитила и где-то в одном из тоннелей, обгладывает её бездыханное тело.