- Гарри, скажи, что ты любишь? Может, какие-то игры, мульты, комиксы?
- Я от всего этого устал, - он театрально зевает. - У меня дома огромная плазма и цифровое телевидение, смотрю по ТВ все через Интернет. Так насмотрелся, что уже надоело. А комиксы... У меня куча книжек! - он размахивает руками перед моим лицом. На нас странно смотрят пассажиры, но я мысленно посылаю их куда подальше, ведь Гарри куда интереснее их всех вместе взятых.
- Хорошо, а во что играешь?
- Бум! Бах! - он вскакивает с места, изображая пулемет. Мне тут немного становится не по себе. Женщина берет на руки ребенка и пересаживаются на заднее сидение. - Стрелялки, мочилово - это кру-у-уто! А еще гонки, да! - он хватается за перила, качаясь из стороны в сторону. - Ты едешь, сваливаешь от копов! Они такие тупые, - тут он охает, садится на место, закрывая ладонями лицо. - Прости! Прости, Роджер! Твоя мама замечательная, честно.
- Ничего, - пожимаю плечами.
Ты же болен.
Но я не говорю ему это, потому что стараюсь пересилить себя.
Мы часто видим людей, которые похожи на нас, но при этом имеют какие-то координатные отличия. Мы смотрим на них как-то не так, словно хотим влезть в душу и разглядеть каждый недостаток. А потом нам становится страшно и мы их избегаем. Но сейчас мне хочется пересилить себя. Я верю в то, что Гарри чокнутый только из-за того, что странно себя ведет и просто не вырос.
- Я люблю музыку. Но мама говорит, что от такой музыки у нее болят уши.
- И какую же ты любишь музыку, Гарри?
Он опускает глаза, немного мнется:
- У отца много в гараже пластинок, поэтому в детстве мы с ним слушали рок, который сейчас считают почти что классикой.
- У меня есть футболка с Блэк Саббат. Я ее даже не надевал ни разу, хочешь подарю?
- Да? - в нем загорается все, а затем остывает. Былые красные капли лавы в моей глубине замораживаются. Я вновь обретаю дожди над моей глубиной, ощущая тепло и заполнение.
Я смотрю на его покусанные и порезанные руки, на запекшуюся корку крови на верхней губе, множество мелких синяков на руках и шее. Я не решаюсь спросить, бьют ли его или он сам сделал это с собой...
Гарри выглядит сам очень болезненно. У него проблема не только психического, но и физического характера. Он надрывисто кашляет, когда мы выходим на его остановке, но он отмахивается, говоря, что, наверное, простыл.
Мне кажется, что он совсем не псих, просто так случилось, что по причине того, что он был один, его мозг стал так странно реагировать на окружающих.
Так я верю до тех пор, пока мы не заходим в старый дом, в котором пахнет чем-то вкусным и одновременно сырым. Полы тут скрипят, стены не блещут новизной, лестницу латали не раз и не два.
- Гарри, где мы? - спрашиваю у него я.
- Дома, - шепчет он. На пороге появляется его мать: полная женщина в синем халате и со сковородой в руках.
Она говорит:
- Вы пришли к ужину! - она машет мне, а я ей. - Ты одноклассник Гарри?
-Я его друг, - пожимаю матери руку, когда та подходит ко мне. От нее пахнет дешевыми духами, выпечкой и чем-то еще... Ее волосы забраны в пучок, лицо в крошечных пигментных пятнах, немного поблескивает.
Гарри не дает отчет тем словам, которые он говорит. Его комната - половина моей. В ней только компьютер и маленький пузатый телевизор. Тут нет ковра, дисков, книг, подростковой жизни.
Гарри часто впадает в такие состояния, когда ненавидит свое тело, он может поранить себя, откусить небольшой кусочек плоти, попытаться доставить себе боль. Это не вызывает у него удовольствие, нет желания убить себя, просто мозг начинает жить своей жизнью.
Гарри болен, но это не повод отказаться от него.
Его мать рассказывает, что она домохозяйка, отец работает в магазине, брат служит по контракту, пока их рыжик пытается выжить в этом мире. Родители не пытаются огородить его от всего мира, лишь наоборот, повторяют каждый день, что он самый простой человек и ничем не отличается от других.
-Ты ночуешь с ним? - спрашивает тихо мать уже под вечер, когда мы доедаем всей семьей ужин.
- А можно остаться у вас? - интересуюсь я, передавая тарелки.
- Конечно. Милый, иди приготовь постель для гостя.
Он вскакивает и спешит наверх. Его отец, на которого так похож Гарри, говорит:
- У него никого раньше не было. Ты его не боишься?
Мотаю головой, глажу салфетку перед собой:
- Ничуть, все мы немного не в своем уме, - понимаю, что говорю глупость и тут же мну эту салфетку. - Простите.
- Ничего, - его мать наклоняется ко мне. - У тебя лицо...
- Да. Подрался, - тру щеку. Удивительно, как я отделялся синяками и вывихом челюсти.