Я часто встречал на улице или в автобусах таких людей: потерянных, бездомных, сломанных. Многие смеялись над ними, но мой разум никогда не понимал, что должно произойти с человеком, чтобы его так раздробило.
Я представлял этих людей в прошлом хорошими мальчиками и девочками, которые мечтали стать астронавтами или певцами, актрисами или моделями. В какой-то миг их маленькие перемены привели к большим изменениям, сломав человека три или четыре раза.
- Нам сюда,- мы заходим в двухэтажный кирпичный дом, с побитыми в некоторых местах окнами. Внутри воняет чем-то едким, похожим на сигареты и еще какую-то гадость. В нем намного прохладнее, чем на улице.
- Старый особняк, который растащили после переезда хозяев.
- Он же государственный, - говорю, осматривая ободранные обои, лампочку вместо люстры на потолке, разорванный коврик у лестницы, разбитые перила, кучу граффити повсюду, даже на мебели.
- Да копы сюда редко суются. Топай наверх.
В соседней комнате громко смеются, женский голос орет какие-то матерные слова, затем наступает тишина, сопровождаемая очередной волной воплей:
- Да как ты мог со мной так поступить!
- Иди к себе, дура, - подхожу к лестнице, заглядывая в соседний проход. На меня вылетает высокая девушка, обувая на ходу туфли. От нее пахнет дешево: противные духи, жирные пряди волос, слипшиеся от туши ресницы, губы, перемазанные кровью и помадой.
- Чо встал, уйди! - она толкает меня, застегивая пуговицы на платье.
Не успеваю рассмотреть точные черты ее лица. Она лишь еще раз смотрит на меня, покидая это место.
- Иди-иди, Ро, вперед. Это нормально для такого места.
Поднимаюсь. Внутри меня колышется любопытство:
- Кто она?
- Хрен знает. Какая-нибудь бабенка, которая влюбилась в Грэхема.
- А кто он?
- Классный дядька, потом вас познакомлю.
Коридор на втором этаже выглядит не лучше гостиной внизу. Но здесь меньше дыма, зато музыка громче. Похожа на ту, что играет обычно у меня в наушниках.
- Нравится?
- Я люблю некоторые песни этой группы, - Каин толкает меня в первую дверь.
- Пит! Я к тебе, - так я оказываюсь в комнате, освещенной ярким светом ламп, где два обнаженных тела занимаются чем-то недвусмысленным.
Широкоплечий темноволосый парень и худенькая блондиночка лежат на раскладном кресле. Они смотря на нас. Каин тихо смеется, облокачиваясь на шкаф у входа.
- П... Простите, - вырывается у меня. Парень опускает глаза на блондинку, чмокает ее в губы, та смеется. Он делает пару движений, пока Каин достает сигареты, толкая меня:
- Зажигалка у тебя?
- В... в ма-машине, - у меня в горле ком.
- Я щас, погодь, - выдает парень, сжимая бедра подружки. - Посидите там.
- П... простите, - снова выдавливаю, хватая руками дверную ручку. - Я пойду, схожу за зажигалкой, - Каин хватает меня за капюшон толстовки, прижимая рукой дверь.
- Да ладно, садись на диван, у Пита возьму.
Держу голову повернутой вбок, опускаюсь на диван, пялюсь на кеды Каина, думая, какой же я придурок, что не взял наушники с собой. Каин закуривает, вальяжно садится на диван, закидывает руки на спинку. Звуки меня раздражают, ком в горле походит на что-то отвратительное, что пытается вылезти из меня.
Тошнота.
Тошнота мерзкая.
Тошнота подходящая.
Тошнота, рвущаяся из меня.
Я клянусь всеми Богами мира, что не хотел быть таким! Я не знал, что жизнь делает с людьми, когда они теряют стыд, совесть, мораль. А как вообще можно потерять мораль? Может, их души величиной с горошину, поэтому прячутся между складками кишок.
- Ах, - издает последний звук. Зажимаю руками рот, чтобы не излиться на диван.
- Туалет в соседней комнате.
Выбегаю в коридор, открываю дверь, влетаю в кабинку, прижимаюсь к унитазу, падая перед ним на колени.
Все остатки меня выливаются изо рта в туалет. Нащупываю кнопку слива, смотря за тем, как вода стекает по пожелтевшему унитазу. Вытягиваю ноги, усаживаясь на пол, откидываю голову назад. Голос Каина раздается за дверью кабинки:
- Тут один туалет, выходи, а то очередь задержишь.
- Я тебе дам все деньги, что у меня есть, только прошу, увези меня отсюда.
Он резко распахивает дверь. Я вываливаюсь оттуда, захлебываясь воздухом:
- Каин, я тебя умоляю, можешь избить меня до потери пульса, только увези из этого дерьма.
- Не будь таким жалким. Я оплатил работу Пита.
Приподнимаюсь:
- Какую работу?
- Ты же любишь тату.
Полностью встаю, иду к раковине, умываюсь:
- Откуда знаешь?
- У тебя вся стена в фейсбуке ими забита. Мальчики-паиньки не мечтают о наколках, не слушаю тяжелую музыку, не едут с плохими парнями в Богом забытый район.