Иногда и мои родители убивают кого-то.
Случается всякое.
Мне шестнадцать, и я пока не понимаю, что такое смерть. Всего лишь слово или состояние, в которое погружается человек.
Мои мысли перебивает чей-то грубый бас внизу. Дождь становится сильнее, а от вентилятора наверху холоднее.
В общем, я впервые вижу мою мать такой. Ее объятья являются катализатором для того моего чувства, которое трясется, разрастается и, пуская корни, обволакивает мое тело клетка за клеткой.
Наконец, она отодвигается. Яркий свет из коридора падает на ее лицо, на взлохмаченные каштановые волосы, которые она постоянно забирает в хвост. Ее глаза смотрят на меня, поблескивая. Губы те же, только чуть припухли, кажется. Она в форме, которая пахнет чем-то чужим. Не порошком, духами, сладостями, а холодом, пустотой, гарью, патронами, другими людьми.
В этот момент я понимаю, что в ней что-то изменилось. Ее волосы, глаза, губы, форма - все это небрежно, грубо, затаскано.
- Тебя обидели, мам? - наконец вырывается у меня.
Она чуть смеется и тут же плачет.
Клянусь, моя мать - сильная женщина, потому что она...
- Офицер Келли!
- Иду! - кричит она в ответ.
Молния освещает комнату на пару мгновений. Я смотрю на темные обои, заклеенные постерами, на большое окно с жалюзи, на кровать, застеленную белыми простынями, и на мою мать.
Мой взгляд падает на гигантскую тень, которую отбрасывает компьютер в следующий раз при вспышке молнии. На столе наша фотография: я, мать и отец.
Она поднимается и спешит вниз. Наконец, до меня доходит, что переменилось в ней, во мне и в этом дне. Я как будто нашел недостающий пазл, положив его на законное место.
- Папа! - вскрикиваю, падая с кровати. Чувство внутри своими длинными корнями закрывает мое сердце, пробегает по длинным нитям нервов и забирается в глаза. Они тут же наполняются слезами.
Выбегаю в коридор, спеша к лестнице.
Не хватает отца. Его голоса, его запаха, его лица.
- Мы его задержали, не волнуйтесь. Мы выплатим компенса...
- Да ничего мне не нужно, - стоя на лестнице, вижу, как высокий мужчина, который басил, обнимает мою мать. Дверь дома открыта, дождь льет прямо в прихожую. Мои пальцы, как у слепого, начинают нервно щупать перила.
В этот момент мой мозг отключен. Корни того чувства поглотили меня. Сожрали. Покорили и заставили мое тело вытворять безумные вещи.
Ноги то поднимались на ступень выше, то опускались на две ниже. Пальцы трогают перила, словно никогда раньше не касались их. Они находят новые выступы, неровности и засечки. Мать громко плачет, подписывая документы.
- Эй, - наконец замечает меня он.
- Роджер! Живо иди в комнату! - мои ноги после ее слов дергаются, и я почти падаю, не вцепись мои пальцы в эти самые проклятые перила.
Но я не ухожу, лишь спрятавшись, дрожа от ужаса и того, что называется «неизвестность».
В шестнадцать ты, несомненно, герой. Ты романтик, философ и немного хулиган. Но кто ты теперь, когда Неизвестность нависает над тобой? Ее холодные руки гладят твои плечи, и тебе холодно и страшно, потому что женщина в сорок плачет, а ты, мальчишка...
-Он же взрослый, должен понять, - долгая пауза. - Мне очень жаль, Эми.
Она так шумно вдыхает, что даже я слышу это.
Смерть представляется для ребенка как очередное состояние, в которое впадает близкий человек или любимый питомец.
Я знаю, как смывать рыбок в унитаз и закапывать полевку на заднем дворе. Что-то у тебя живет, ты его любишь, а потом Господин Смерть приходит и берет это у тебя. И в этот момент ты не думаешь, а что вообще такое, смерть?
В шестнадцать уже понимаешь это больше, но не придаешь значения, потому что в голове столько глупостей!
Можно прочесть кучу книжек, в которых умирает герой. В «Игре престолов» - это вообще часть задумки, в конце «Гарри Поттера» одни потери. Но ты понимаешь и признаешь эту жертву, продолжая читать и сопереживать.
- Питер Келли был хорошим человеком, - осознаешь, что такое смерть только тогда, когда немного начинаешь разбираться в жизни.
Как-то я быстро взрослею.
Мы стоим на большой зеленой поляне, держим огромные зонты, одетые во все черное. Дождь не прекращался с ночи смерть отца.
Я не задумывался никогда, что с моими родителями может это случится. Они казались мне и вовсе бессмертными. После старости они должны превратиться в рыбу или птицу, но никак не покинуть меня.