Не зря вчера были тучи, сегодня вечером обещали дожди.
Это хорошо. Вода смоет все.
- Роджер? - за окном льет дождь, когда я прихожу домой от матери. Мои волосы промокли, как и одежда. Держу в руках мобильник, слушая знакомый голос.
- Да, это я.
Рубашка летит на диван, за ней следует футболка, на пол отправляются джинсы и носки. Достаю из шкафа полотенце, накидывая его на голову.
- Это мать Гарри, - у нее истерика. Она в слезах, почти орет в трубку. Ее слова оглушают.
Замираю, как только дверь шкафа закрывается. Передо мной в полутьме предстает отражение высокого, тощего парня с рыжими волосами. Они похожи по цвету на волосы Гарри. И мне становится неприятно от того, что сначала я соврал ему, что покрасил волосы для того, чтобы поддержать.
- Что с ним? - вспоминаю, как оставил его.
Прикасаюсь руками к зеркалу.
Чокнутый Гарри... Гарри, что с тобой?
Мне противно, что я делаю, не понятно, зачем все это происходит внутри меня. Зачем вообще я рассказал Каину про Джеффри?
Сжимаю зубы. Она, наконец, говорит:
- Он покончил с собой, - читал в детстве, что когда какая-то птица теряет своего детеныша, то она кричит на весь лес о своем горе. Такой птицей была его мать...
Что?
Зубы попадают на губу и сжимают ее до крови, холодное зеркало держит мое тело, готовое упасть.
Гарри?
- Его что-то расстроило. Это сильная депрессия, он не смог ее контролировать, - она срывается на крик. - Ты же помнишь, он кусал себя, когда ненавидел. Пришел, сказал твое имя. Он был весь растрепанный, словно его били... Роджер, слышишь?!
- Слышу, - холодно. В голосе и теле.
- Он был неуправляем, Роджер! Сказал, что они смеялись над его другом... он понял, что Джефри мертв. Мы не придали этому значения, не вызвали врача, а он...он себя убил.
Не спрашиваю, как он это сделал, но точно знаю, что во всем виноват я. Мое отражение в ужасе, даже в этой полутьме видно, как мое лицо бледнеет. Дрожь в каждой клеточке тела и ужас от того, что я сотворил, не покидают меня.
Сдерживайся, Роджер, сдерживайся.
- Может, ты что-то знаешь об этом?
- Нет, - быстро вру. - Но я постараюсь выяснить.
Скидываю вызов, ищу сухую одежду. Под руки попадается все черное, траурное обличие само лезет мне в руки. Наспех застегиваю пуговицы на атласной рубашке, которую надевал на похороны отца. В тот день, когда мы избавлялись от вещей, она куда-то пропала. Теперь настало ее время сослужить мне службу последний раз.
Беру в холе зонт, быстро надеваю ботинки, ищу мелочь в кармане на проезд, спешу на остановку.
Не помню, как бегу по улице. Кажется, вновь включается тот приобретенный рефлекс. Я врал, что мне к кому было идти. У меня был настоящий друг. Был!
- Вероятно, дожди будут всю неделю. Ну и лето нас ждет, да, Ненси? - плюхаюсь у окна, слыша передачу по радио. - У выпускных классов не радужные праздники.
В голове мелькает мысль, что этот ублюдок заслуживает града на свой выпускной.
- Можно быстрее? - кричу водителю.
Автобус почти пуст. В нем холодно, но это не из-за погоды. Меня бросает в дрожь, поджимаю под себя ноги, утыкаясь лбом в стекло, веки слипаются. Мне хочется приехать к родителям Гарри и спросить, не пошутил ли их так сын, не сошли ли они с ума сами... Может, он жив? Мне снятся реалистичные сны, где у меня выпадают зубы. А тут из моей жизни выпал человек. Быстрее бы проснуться.
Но мозг отчетливо намекает на то, что все происходящее - не плод моей фантазии.
Господи, спаси меня.
Кусаю ногти, пытаюсь успокоиться. Дохожу до кожицы, прокусывая до крови. Боль меня отрезвляет.
Автобус подъезжает в нужное место, выбегаю из него, спеша к многоэтажным зданиям. Ищу дубликат ключей.
Дверь открывается, мои ноги не слушают меня, бегут вверх по лестнице.
Теперь понятно, что чувствует мать, когда убивает человека.
Я - убийца.
Прости меня, отец.
- Хей, Ро! Это ты? - он выходит из кухни, когда я врываюсь в его квартиру. Мои кулаки сжаты, ключи врезаются в ладонь. - Ну и ливень, да? Будешь завтра держать мне зонт, когда мне аттестат вручат.
И он смеется, весь такой спокойный, в пижамных штанах и просторной красной футболке. Мне вспоминается та футболка Гарри, такого же цвета, только в пятнах и катышках. От него пахло порошком и сыростью. От Каина же несет за версту каким-то дорогим парфюмом и сигаретами. Избалованный ублюдок.
- Сукин ты сын! - налетаю на него, сваливая на пол. За это время я стал больше, сильнее, почти догнал его в росте. Он роняет чашку с кофе, та разливается по ровному паркету.
- Ты сдурел, Келли? Слезь с меня!