И так же внезапно он догадался, как, наверное, ненавидел Джимми игру с Томасом Нау на высоких ставках. Талантом, необходимым для таких вещей, Джимми не обладал и под конец попросту просчитался. Этот человек всего-то и хотел от жизни, что жениться на Цуфэ До и пробиться в среднее менеджерское звено… Чушь какая-то. Винь неожиданно осознал окружающую темноту, услышал, как стихают в деревьях песни бабочек. Сквозь куртку и штаны чувствовался прохладный мох. Он попытался в точности вспомнить слова, услышанные тогда через динамики зала. Голос принадлежал Джимми, в том сомнений не было. Акцент незейского в точности соответствовал выговору семьи Дьема. Но тон, выбор слов, уверенность и даже наглость, смешанная с радостью, были совершенно нетипичны. Джимми Дьем не смог бы подделать такую радость. Впрочем, Джимми Дьема и не могла бы охватить такая радость.
Оставался единственный возможный вывод. Подделать голос и акцент Джимми было сложно, но им это каким-то образом удалось. А что еще они могли подделать?.. Джимми никого не убивал. Старшее офицерство Чжэн Хэ погибло еще до того, как Джимми, Цуфэ и Фам Патиль проникли на «Далекое сокровище». Томас Нау нагромоздил убийства на убийства, желая при этом оказаться на позициях морального превосходства. «Вам потребуется объяснить про фокус вашим людям, и, если они сумеют принять новое знание, остатки наших флотов, возможно, выживут».
Винь оцепенело смотрел на гаснущий в небе свет. Звезды блестели меж ветвей — поддельный ракурс неба, каким оно выглядит за световые годы отсюда. Он услышал, как рядом шевелится Фам Тринли. Старик неловко потрепал Эзра по плечу, долговязая фигура его всплыла с земли.
— Отлично. Ты уже не хнычешь. Я так и думал, что тебе нужна просто небольшая поддержка, и все. Ты помни, по камушкам надо. По камушкам. Нау же тюфяк; мы им вертеть будем как захотим.
Эзр дрожал, подавляя рвущийся наружу рык злости. Перехватив рык, он превратил его во всхлип, кое-как выдав дрожь ярости за трепет опустошенности.
— Д-да. По камушкам.
— Ты хороший парень.
Тринли снова потрепал его по плечу, потом развернулся и стал пробираться меж деревьев. Эзр вспомнил, какой характеристики удостоил Фама Тринли после Поджига Ритсер Брюгель. Старик оказался иммунен к моральным манипуляциям Томаса Нау. Но это не важно; Тринли просто трус, погрязший в самообмане. «Ты помни, по камушкам надо. По камушкам».
Один Джимми Дьем стоил любого числа Фамов Тринли.
Как же хитроумно все распланировал Томас Нау! Он похитил души Триксии и сотен остальных. Он убил тех, кто мог бы изменить положение вещей. И он воспользовался совершенными убийствами, чтобы склонить уцелевших к добровольному сотрудничеству.
Эзр уставился на фальшивые звезды; ветви изгибались на фоне неба, словно когти. «Можно ли так надавить на человека, что он сломается и навсегда перестанет быть чужим орудием?» Глядя, как тянутся к нему темные когти деревьев, Винь пустил разум по нескольким направлениям. Частью себя он пассивно наблюдал за происходящим, удивляясь, как мог постичь Эзра Виня такой распад личности. Другой частью закопался в себя, окунулся в печаль. Никогда не вернутся Сум Дотран и С. Дж. Пак, да и все обещания обратить фокус Триксии, наверное, лживы. Но третий фрагмент его личности сохранял хладнокровие и рассудительность. И готовность к убийству.
Для Чжэн Хэ и авральников Изгнание равно затянется на десятилетия. Большую часть времени они проведут вне вахты, в гибернаторах… но впереди все равно годы и годы. И Томасу Нау нужны все выжившие. Пока что Чжэн Хэ разгромлена, изнасилована и, как следует убедить Томаса Нау, введена в заблуждение. Хладнокровный фрагмент личности, готовый к убийству, обозревал перспективы грядущего с мрачной решимостью. Не такой жизни Эзр Винь для себя хотел бы. Не будет у него друзей, которым он смог бы безопасно довериться. Вокруг только враги и обманутые. Он смотрел, как исчезает у входа в парка свет фонарика Тринли. Дураков, подобных Фаму Тринли, можно будет использовать. Поскольку речь не идет о компетентном работнике Чжэн Хэ, Тринли можно пожертвовать, разменять на другую фигуру. Самому Виню Томас Нау уготовил роль пожизненную, а наградой может оказаться в лучшем случае месть. «Но может, есть еще шансик, — попытался вставить исходный наблюдатель, — есть еще шансик, что Рейнольт не лгала насчет Триксии и обратимости фокуса».