Но вот оцепенение прошло.
— Что притихли? — спрашивает Курчатов и без всякого перехода: — А знаете ли вы, что использование атомной энергии будет в ближайшие годы одним из основных направлений в работе ученых-физиков? И мы стоим на пороге открытия энергии атомного ядра.
Чувствовалось, профессору многое хотелось нам сказать, помечтать вместе с нами, но очередной сигнал воздушной тревоги вынудил всех пойти в укрытие.
Однако к бомбоубежищу ученые прибегали далеко не всегда. Конечно, приходилось и прятаться, когда бомбы начинали рваться где-то совсем поблизости.
Вспоминается один из таких случаев. К тому времени мы уже в основном освоили метод размагничивания кораблей. Обрабатывали корпус подводной лодки.
— Завести магнитометр для измерения первичного магнитного поля лодки, — распоряжается Александров. Аппаратура подготовлена, и мы начинаем замер.
Александров командует, чтобы завели кабели по бортам лодки. Команда исполнена.
— Включить ток!
Силовое поле, возникшее вокруг временно наведенного по бортам корабля кабеля, приводит магнитное поле лодки к норме, о чем сигнализирует прибор при контрольном замере после выключения тока.
Мы так были увлечены работой, что не обратили внимания на сигнал воздушной тревоги. Но вот послышался вой моторов вражеских самолетов. Тут уже ничего не поделаешь. Быстро вскакиваем внутрь лодки, и командир производит срочное погружение.
Игорь Васильевич просит разрешения посмотреть в перископ и наблюдает за воздушным боем…
Как-то Александров познакомил нас с офицерами из Англии, прибывшими на Черноморский флот. Только тогда я понял, для чего нужно было знание английского языка, о чем говорил в свое время И. Я. Стеценко. Конечно, знал я его больше в пределах технической терминологии, а во время бесед пользовался обычным разговорником.
С англичанами мы вскоре познакомились ближе. Ходили с ними в одну столовую, сидели за одним столом. На первых порах сказывалось слабое знание языка. Выручили нас товарищи, которые в качестве переводчиков поддерживали наш разговор.
Что могло нас интересовать в эти дни? Вопросы о размагничивании кораблей, о войне. Но англичане предпочитали беседовать о другом. Любимый их конек — боржом.
— О, это хорошо! — восхищались они. — Только в России есть боржом.
— У нас есть не только боржом, но и многое другое, — считая уместным вмешаться в разговор, возразил Е. Е. Лысенко, один из ученых нашей группы. — У нас есть силы, которые уничтожат фашистскую нечисть!
— Да, русские большие оптимисты, — сдержанно отвечали англичане. Чувствовалось, что от разговора о боржоме им не хочется уходить. Александров это понимал и поддерживал беседу в желаемом для них направлении.
Но через несколько дней Курчатов на деле доказал нашим гостям, что у русских есть кое-что помимо минеральной воды.
В тот день, когда мы пришли на лодку, англичане что-то решили нам показать. С гордым видом они начали устанавливать аппаратуру. Один из них сказал Игорю Васильевичу:
— Сейчас мы произведем замер магнитного поля лодки, а вы запишите эти показания.
Игорь Васильевич, зная, что мы, возможно, не все поняли, перевел фразу. При этом Курчатов загадочно улыбнулся.
Начали замерять магнитное поле лодки. Но записывать результат замера не пришлось. Англичане удивленно смотрели на приборы. А потом старший из них что-то длинно и сбивчиво произнес. Курчатов перевел:
— Он говорит, что союзники хотели удивить нас, но лодка оказалась размагниченной. Английские офицеры просят передать, что они поражены прогрессом русских в этой области. То, что в Англии смогли сделать за три года, мы освоили за два-три месяца…
Так и не удалось англичанам в качестве новинки показать нам, как размагничивать лодку. Этот метод защиты кораблей от мин нами уже был освоен.
И. В. Курчатов (справа) с сотрудниками Ленинградского физико-технического института Ю. С. Лазуркиным (в центре) и А. Р. Регелем в Севастополе.
А. П. Александров в Севастополе пробыл недолго. Вскоре его отозвали, как мне стало известно позднее, в Москву, а затем на Северный флот. Игорь Васильевич Курчатов проработал у нас еще несколько месяцев. Приближались холода, и он позаботился о теплых вещах.
— Напишу жене, — сказал как-то Игорь Васильевич, — что теперь у меня есть бушлат, теплое белье, носки и шапка-ушанка. Пусть не беспокоится.
В бушлате и шапке-ушанке Игорь Васильевич вместе с сотрудниками Ленинградского физико-технического института Ю. С. Лазуркиным и А. Р. Регелем сфотографировался на память о Севастополе. Сейчас эти вещи И. В. Курчатова хранятся в Государственном историческом музее в Москве.