Так что Сфинкс представляет собой поразительное воплощение пожирающей матери; она — загадка самой природы, ее пожирающего аспекта. Ее загадка содержит в себе намек на обусловленное природой человеческое существование; ответ на ее загадку — это сознательное признание законов природы. Возможно, этим и объясняется ее самоубийство: после того, как ее загадка была разгадана, она потеряла свою силу.
Дж.Б. Фридрайх пишет про самоубийство Сфинкса: "Когда загадка разгадана, она перестает быть загадкой; загадка погибла"[77]. Разгадав загадку Сфинкса, Эдип преодолел пожирающий аспект материнского архетипа в его самой жестокой и архаичной форме.
Герой решает проблемы. Не приняв вызов Сфинкса, Эдип не освободил бы город Фивы. Город — это символ человеческой культуры и сознания, рожденного из prima materia бессознательного. Эдип совершил героическое деяние и спас город. Но у Эдипа отсутствует одна необходимая герою черта: приобретя новое сознание, он все еще не может освободиться. Он остается жертвой оракула, жертвой Великой Матери, жертвой слепой безжалостной природы.
Другой греческий герой, Одиссей, в большей степени освободился из-под власти Великой Матери: он ведь отказался отдать свою кровь и жизненную силу тени своей матери в подземном мире и устоял перед чарами Цирцеи. Он обладал противоядием от этих чар, травой Моли, которую ему дал Гермес, а также меч, символ разделения[78]. В убийстве Персеем Горгоны (сестры Ехидны) решающую роль играет интеллект, который символизируют зеркало и серп, от которого она погибает. Серп указывает на изначальную мать Гею, которая заставила своего сына Крона оскопить своего мужа, Урана, серпом, который сама же изготовила. Персей обращает серп против нее и убивает ее. Из ужасной головы Горгоны освобождается крылатый конь Пегас, символически объединяющий инстинкт и дух[79]; точно так же великан, символ мужественности героя, освобождается от пожирающей матери. Освобождение анимы, Андромеды, которая была привязана к скале и находилась во власти морского чудовища (еще одной формы пожирающей матери), — это следующий шаг героического мифа: герой, освободившись от матери, освобождает собственную душу[80].
Ранние героические мифы Ближнего Востока еще не сделали этот шаг. Но в ближневосточных мифах, например в эпическом повествовании о Гильгамеше и в мифе о Мардуке, был совершен прорыв к новому духовному развитию и творчеству. В эпосе о Гильгамеше это проявляется в рождении нового поиска личного бессмертия, а в мифе о Мардуке - в новом разделительном творчестве: Мардук создает небо и землю из тела побежденной пожирающей матери. В любом случае преодоление негативного аспекта Великой Матери совершается с помощью символов разделительной духовной деятельности. В этот же паттерн встраивается и отказ Гильгамеша от Иштар: его слова служат зеркалом, в котором она могла бы увидеть себя, если бы захотела! Он увидел ее насквозь: именно потому он разговаривает с ней, как с побежденной. После этого она его прокляла и стала оплакивать власть, которую потеряла[81]. Здесь явно можно провести параллель с более трагичным самоубийством Сфинкса.
Следовательно, приходим к выводу: осознать сущность природы можно только разрешив загадку Сфинкса. Если человек ее не осознает, он подпадает под власть разрушительного природного аспекта. Победивший Иштар Гильгамеш сталкивается с проблемой смерти. Из путешествия по морю внутренней ночи он возвращается с мудростью, которая помогает ему принять человеческие ограничения и не попасть вновь под власть негативного аспекта бессознательного. Точно так же Одиссей возвращается из внутреннего путешествия к семье и домашнему очагу, то есть к целостности.
Людвиг Лайстнер приводит очень интересный пример современного фольклора, касающегося похожего на Сфинкса полуденного демона. Он пишет:
Вендам знакома полуденная женщина (Приполница), высокая, в белых одеждах, которая появляется днем между двенадцатью и двумя часами дня в полях и неожиданно возникает перед теми, кто в полдень не прервал работу и не ушел домой. Она придирчиво расспрашивает удивленных людей, как выращивать лен и как ткать полотно, и они должны ей рассказывать подробно и без остановки, пока не наступит два часа дня. Когда колокол бьет два часа, власть полуденной женщины кончается и она уходит. Но если напуганные люди не знают, что ответить на ее вопросы, и не могут продолжать говорить, пока не пробьет два часа, она отрезает им головы серпом, который носит с собой, или душит их, или, по меньшей мере, насылает на них ужасную головную боль[82].
77
79
На одной из ваз Персей нарисован верхом на Пегасе. См.: Carl Kerenyi, "Perseus", in
80
82