Библейский рассказ о встрече царицы Шебы с царем Соломоном -всего лишь обещание того, что этот разрыв будет преодолен. В стремлении царицы и в уступчивости царя ("он дал ей все... что она попросила") кроется обещание будущего развития. Но это обещание выполняется в легендах лишь в пост-библейские времена. Особенно подробно это описано в эфиопской легенде, рассказывающей о том, как союз этой царственной пары положил начало абиссинской династии. Хотя это символическое событие было спроецировано на историю, оно сохранило свою нуминозность, и духовные плоды coniunctio царицы Савской и царя Соломона созрели гораздо позже и, как мы увидим, в глубинной форме проявились в алхимии.
Однако сначала развитие пошло в другом направлении, поскольку во многих легендах царица Шебы проявляется в темной форме. Согласно библейскому повествованию, она вернулась в свою страну, то есть оказалась снова вытесненной в бессознательное, а потому приняла демонический облик. В этой форме или, согласно легендам, по крайней мере, с гораздо
более откровенными демоническими атрибутами по сравнению с ее вопросами в Библии, она предстала перед царем Соломоном; даже в самой древней версии эфиопской легенды завершением встречи царя и царицы стало coniunctio. Вероятно, полное осознание ее демонического характера (о котором можно догадаться еще по библейскому рассказу) необходимо для того, чтобы полностью понять ее потребность в искуп-дении, ее желание всегда быть рядом с Соломоном. Ее демоническая сторона и освобождение от этого проклятия демонизма присутствует во множестве еврейских и арабских легенд, в которых мотив возрождения Сфинкса становится еще более явным, чем в европейском фольклоре.
Из материала, который мы уже рассмотрели, можно сделать вывод, что этот мотив относится к психологическому процессу Auseinandersetzung, установлению взаимопонимания между природой и духом, между женс-ким и мужским. Сила природы частично сломлена из-за разгадывания загадок и осознания сущности природы. Это осознание, воспринимаемое как сущностное понимание, вызывает у женственности стремление К знающему, к духу. Таким образом, искупление Сфинкса становится задачей мужчины, мужского духа, который не стал ее жертвой.
Если мужчина не превратился в ее жертву, Сфинкс может освободиться от своего материального аспекта, от примитивного демонического духа, от своего властного анимуса. Именно духовность мужчины освобождает его аниму из оков грубой материи и, соответственно, позитивный анимус развивает в женщине женственность. Если мы рассмотри искупление Сфинкса сквозь призму мужского психического развития, станет очевидно, что это — следующий шаг в архетипическом пат-терне преодоления власти матери, о котором писал Юнг в своей книге "Символы трансформации". Поединок со Сфинксом — это действительно только особая форма угрожающего вызова со стороны архетипа Великой Матери, который может стать, выражаясь словами Юнга:
источником энергии героического конфликта; это впечатление настолько сильное, что напрашивается вопрос: уж не является ли откровенная враждебность материнского архетипа хитростью Матери-Природы, стремящейся подтолкнуть своего любимого ребенка к более высоким достижениям[89].
Но, как уже было сказано, рассматриваемый нами мотив связан, Так сказать, с другой стороной вопроса. Мы говорим о том, как меняется Сфинкс после своего поражения. Реакция варьируется от архаического разрушительного бешенства Иштар или самоубийства греческого Сфинкса до внутреннего подчинения царицы Шебы духу, который в библейской истории разгадал ее загадки. То, что она принимает ислам в легенде, изложенной в Коране, или признает Бога Израиля в эфиопской версии, изложенной в Кебра Нагаст, является символом этого внутреннего Изменения. Но, самое главное, почти во всех версиях искупление символизируется тем, что царь Соломон избавил царицу Савскую от ее демонического проклятия.
В качестве примера я приведу несколько легенд, в которых искупление анимы-природы выражается не только в том, что дух разгадывает ее загадки, но и в том, что царь Соломон освобождает царицу Шебы от ее демонического проклятия. В первой еврейской легенде о царице Савской речь в основном идет об аниме, тогда как в двух абиссинских легендах в этом процессе больше показана роль женского анимуса. Сравнив эти легенды, мы получим редкую возможность увидеть один и тот же процесс, так сказать, и с мужской и с женской точки зрения. Мы увидим, насколько связаны между собой процесс развития мужской ани-мы и процесс развития женского анимуса.