Здесь мы снова встречаемся с загадками Сфинкса, с той лишь разницей, что в этом случае анима не стремится сохранить свою власть, она не хочет уничтожить мужчину, она желает, чтобы он ее освободил. Она жаждет своего осознания, принятия и изменения. Такое признание и принятие может привести мужчину к временному погружению в царство анимы, которое при неудачном стечении обстоятельств заканчивается тем, что он навсегда исчезает в бессознательном. Однако если все идет хорошо, это приводит к освобождению природной анимы. Эмма Юнг упоминает в качестве примера деву-лебедя (Schwanjungfrau), которая, в конце концов, стала человеком, поскольку ее муж-человек выполнил ее условие: позволил ей вернуться к воде, по крайней мере временно, и даже сам стал лебедем. Эмма Юнг пишет:
Он пытается встретить ее в ее собственной сущности, ее niveau, чтобы сделать ее навсегда своей — с психологической точки зрения, этот поступок свидетельствует о ценности отношений с анимой[110].
Царь Соломон тоже способен встретить царицу Шебы как свою природную аниму, поскольку сам близок к природе (стоит лишь вспомнить, что в легендах он понимает язык зверей и владеет волшебной силой). Он способен освободить и возродить ее, ибо занимает трон, дарованный ему Яхве ("...и он будет моим сыном, а я буду его отцом..." — 1 Хрон. 22:10); иными словами, он является воплощением нового духовного развития. Обращение царицы Савской в арабской версии в ислам, а в эфиопской версии — в еврейскую религию, отражает возрождение природной анимы с помощью духовного развития. Вскоре мы увидим другие, более символические проявления этого внутреннего изменения.
После такого обширного отступления, в ходе которого мы узнали о том, что говорит восточная фантазия о демоническом происхождении царицы Савской, давайте вернемся к легенде из Второго Таргума: к Книге Эстер (Эсфири). Мы оставили царицу Шебы в тот момент, когда она попала в весьма неловкую ситуацию. Она стоит на стеклянном полу, куда ее заманил хитрый Соломон. Она решила, что ей придется пройти по воде, поэтому приподняла одежду, обнажив свои волосатые ноги. Как только открылась эта демоническая отметина, начался процесс изменения. Зеркальный стеклянный пол заставил царицу невольно выдать свою
тайну, и теперь стало возможно с ней работать. Эта тайна становится частью сознания, когда Соломон, явно отрезвленный, сухо отмечает:
Твоя красота - красота женщины, но твои волосы — мужские. Волосы украшают мужчину, но уродуют женщину.
Царица обладает неуместной или незрелой маскулинностью, на которую указывает Соломон. Но он не ограничился лишь этим жестким заявлением. Он приказал джиннам приготовить средство для удаления волос, которое называется Нура (смесь мышьяка и негашеной извести); и, согласно легенде, так впервые была создана и использована Нура[111].
Элемент незрелой маскулинности, доминирующий в абиссинских легендах о царице Савской, выражается не только в звериной демонической отметине, но и в ее мужском характере. Она — девственная царица-амазонка, которая возрождается и обретает свою женственность (неотделимую от отношений с мужчиной) и одновременно "обращается" к более высокой духовности.
Все внутреннее движение и активность в этих легендах проистекает из женственности. Как уже указывалось, внутренняя драма проявляется с другой стороны: это не развитие анимы, а развитие женщины, которая подчиняется высшей форме анимуса. Естественно, эти истории можно рассматривать и с точки зрения развития мужской анимы. Девственная царица, которая никому не отдается, - это аспект анимы, не связанный с мужским эго-сознанием. Она представляет собой скрытый в бессознательном мужской аспект. Мужчина с анимой-амазонкой не готов выражать свои чувства. Это может произойти только если он уверен в своей маскулинности. Следовательно, аниму-амазонку следует победить и освободить, вернуть ей ее женственность до того, как произойдет coniunctio, соединение мужских и женских качеств.
Но давайте снова взглянем на царицу Шебы с точки зрения развития женщины. Сейчас мне хотелось бы обратиться в первую очередь к арабской и эфиопской версиям Кебра Нагаст, "Книги славы царей".
Одну легенду я уже упоминала в связи с историей рождения царицы Шебы, — это арабская версия эфиопской легенды; вторая легенда — сама книга Кебра Нагаст. В обеих версиях (очень похожих) царь Соломон не приказывает явиться царице Шебы, она отправляется к нему по собственной воле. В первом варианте она хочет убрать со своей ноги козлиное копыто, во второй версии она решила его посетить, услышав о его мудрости. Кебра Нагаст в особенности настаивает на том, что царица отправилась повидать Соломона именно из-за его мудрости и что главным ее впечатлением от встречи с Соломоном была его мудрость. Это обстоятельство само по себе заставляет нас воспринимать данные легенды через призму женского психологического развития. Однако, как уже отмечалось, процессы мужского и женского развития всегда пересекаются.
111