Когда наступила ночь, он повелел поставить две постели для своих гостей в собственной спальне, а к потолку подвесил бурдюк с медом, в бурдюке проделал маленькую дырочку и поставил на пол сосуд, в который капал мед; и Соломон, и его гости легли спать. По ночам царь привык сохранять бдительность и спал с полузакрытыми глазами, и потому, когда две женщины, жаждавшие вылезти из постели, чтобы отпить меда, увидели, что его глаза полуоткрыты, они решили, что царь не спит, побороли свое желание отпить меда и не шевельнулись. Через некоторое время царь проснулся и закрыл глаза, а женщины, решив, что он заснул, вылезли из постели, подошли к сосуду и стали пить мед. Так Соломон узнал, что его гости были женщинами, и он поднялся и лег с ними в постель и спал с ними обеими[116].
Вы вскоре увидите, что эта северо-абиссинская легенда гораздо примитивнее легенды из Кебра Нагаст, к которой я хочу сейчас обратиться. В этой поздней христианской версии "Царица Юга" не полностью мужеподобна. Вот как о ней пишут:
Лицо ее было очень красиво, фигура — превосходна, а понимание и разум, которые Бог даровал ей, были столь высоки, что она отправилась в Иерусалим, чтобы услышать мудрость Соломона[117].
Однако весьма интересно, что, как и Соломону в еврейской легенде, весть о царице Савской приносит из бессознательного птица, удод, то есть интуиция; в нашей истории у самой царицы Савской тоже есть посредник. Поскольку действие исходит из женского бессознательного, нет ничего удивительного, что в роли посредника выступает фигура, подобная Меркурию, Тамрин Торговец. Он торговал с царем Соломоном, и с этой целью часто путешествовал из страны царицы Шебы в Иерусалим. Мудрость Соломона произвела на него очень сильное впечатление и, вернувшись в Эфиопию, он рассказал обо всем своей царице. "Каждое утро, - дважды повторяется в тексте, - Тамрин рассказывал Царице о мудрости Соломона; он вспоминал то, что видел у царя, и все пересказывал ей". Эффект всех этих соблазняющих рассказов был таков:
Царица онемела от изумления, услышав рассказы торговца, своего слуги, и в сердце своем она подумала, что должна к нему отправиться; и она плакала от того, сколь сильное удовольствие доставляло ей то, о чем рассказывал ей Тамрин... И сердце ее склонилось к тому, чтобы отправиться к нему, ибо Бог заставил ее сердце к этому склониться и заставил ее этого желать[118].
Нет никаких сомнений в том, что искренняя духовная потребность и желание, то есть проблема анимуса, становится судьбой царицы. Это очень сильно выражено в словах, которые она говорит своему народу, перед тем как покинуть его и подчиниться своему желанию повидать Соломона: "Поразила меня любовь к мудрости и поводья понимания подгоняют меня". В этих словах звучит страдание, связанное с процессом внутреннего роста. Вся прощальная речь — это восхваление мудрости. При этом происходит очень интересное изменение: женский образ мудрости превращается в мужской. Сначала царица говорит:
Мудрость величественна и богата: я буду любить ее, как мать, и она обнимет меня, как свое дитя. Я буду следовать по стопам мудрости и она навсегда пребудет со мной[119].
В следующем отрывке мудрость уже теряет личностные черты:
Будем искать ее и найдем ее; будем любить ее, и она не отдалится от нас; будем преследовать ее и поймаем ее; спросим и получим ответ; и повернем головы свои к ней и никогда ее не забудем[120].
Но процесс проекции идет своим ходом: мудрость внезапно отождествляется с "мудрецом" и, в конце концов, — с царем Соломоном, достигая в самом тексте внутренней реальности. Внезапно появляется ощущение, что эта женщина попала во власть неотделимого от личности архетипа мудрости. Я считаю, это больше относится к женщинам, чем к мужчинам: они любят идеи лишь в их жизненных проявлениях. Прислушаемся к ее словам:
Почитать мудрость —значит почитать мудреца, а любить мудрость — значит любить мудреца. Люби мудреца и не отдаляйся от него и увидев его, ты станешь мудрой; слушай слова его и сможешь стать подобной ему; смотри туда, куда ставит он ногу свою и не оставляй его и тогда ты сможешь обрести крупицы его мудрости. И я люблю его, едва услышав о нем, еще не увидев его, и весь рассказ о нем, который мне поведан, подобен желанию сердца моего, подобен воде для жаждущего[121].
Последнее предложение прекрасно доказывает все, что сказано выше. Женщине необходимо, чтобы мудрость была воплощена в реальном человеке, иначе она не сможет по-настоящему ее воспринять.