Я обратил внимание, что врач ни на минуту не отходил от Лиды, хотя та относилась она к нему довольно холодно: не отвечала на его вопросы и лишь иногда приказывала ему стучать или звать людей. Зато Барабаш очень заботился о девушке, и в голосе его все время звучала нежность. Макаренко пристально следил за ними, а когда ему приходилось обмениваться с Барабашем несколькими словами, голос его звучал неприветливо.
Выход из нашего неудобного положения неожиданно предложил именно Макаренко.
— Позвольте мне спуститься вниз по водосточной трубе, а там я уже найду способ вызволить вас.
— Ты что, решил заняться акробатикой? — спросил Самборский.
— Возможно. С вашей помощью я через пять минут буду стоять на тротуаре.
— Нет, это безумная затея, — сказал Аркадий Михайлович. — Лучше продолжим стучать.
— А может, молодой человек действительно выручит нас? — спросил Шелемеха.
— Тоже придумал! — вдруг возмущенно вырвалось у Лиды.
— А что? Я поддерживаю. Собственно, я и сам мог бы проделать эту операцию.
— Еще бы!
— Правда, я килограммов на двадцать тяжелее…
Аркадий Михайлович прервал разговоры и предложил еще раз «хорошенько постучать в дверь».
Все подошли к двери. Только Лида, Макаренко и я остались на месте. Я стоял под пальмой, а они — у стола и, видимо, не видели меня.
— Прошу вас, — раздался взволнованный голос Лиды, — бросьте эту выдумку.
— Тут нет ничего страшного.
— Назло?
«Черт возьми! — мелькнула у меня мысль. — Я физкультурник и раньше не уступал сноровкой акробатам. Правда, давно не практиковался, но есть шанс заслужить внимание этой молодой особы».
Долго не раздумывая, я подошел к столу и сказал:
— У меня есть опыт в таких упражнениях…
— Вы что же, специально тренировались лазить по водосточным трубам? — насмешливо спросил Макаренко.
— Нет… но…
— Товарищи! — воскликнул Барабаш, подходя к нам. — Тут еще один желает спуститься по водосточной трубе.
Аркадий Михайлович, услышав, что спускаться собрался я, сильно разволновался, а Шелемеха рассмеялся мне в лицо, уверяя, что я только воображаю себя искусным альпинистом.
— Ничего ты не знаешь, — защищался я. — Сейчас покажу.
Короче говоря, мне удалось добиться своего.
Из обрывков шпагата, найденных на вазонах, сплели веревку и обвязали меня ею для страховки.
Я снял пиджак и ботинки и чувствовал себя героем, пока не оказался на краю крыши и не спустил ноги в воздух. Пятиэтажный провал показался мне вещью не самой приятной. Надо сказать, что всю жизнь я боялся высоты, хотя упорно с этим боролся. Я прыгал с парашютом, летал на самолетах, лазил по горам, но избавиться от этого страха так и не смог.
Спускаться мне помогали Шелемеха и Макаренко. Больше всего я боялся, что они заметят мое волнение. Меня словно била нервная дрожь, и они могли почувствовать это по моим рукам.
Обхватив широкий раструб трубы, я пытался поймать ногами ее изгиб. Один раз мне показалось, что я вот-вот сорвусь, но спасла веревка, которой я был обвязан. Наконец, крепко держась за водосточную трубу, я начал медленно спускаться.
Я поравнялся с четвертым этажом и нащупал ногами узкий карниз, но почувствовал, что труба гнется в руках. Посмотрел вниз, и голова начала кружиться. Тогда я поднял голову, раздумывая, что делать дальше, и увидел, как по водосточной трубе спускается еще кто-то.
— Подождите, — послышался голос Макаренко. — Я сейчас спущусь ниже, а после спускайтесь вы. Пропустите меня вперед.
Я послушно выполнял его приказы. Теперь он находился ниже и время от времени поддерживал меня, помогая спускаться. Делал он это так тактично, как будто никакой услуги мне не оказывал.
Не прошло и пяти минут, как мы оказались на тротуаре и… увидели перед собой двух милиционеров.
— Вы, граждане, из солярия? — спросил один из них.
— Да… А откуда вы знаете? — удивился инженер.
— Знаю. А ну-ка, зайдем в дом.
— Нам как раз сюда и надо.
Мы вкратце объяснили милиционеру, в чем дело.
— А нас по телефону управдом вызвал. Просил помочь и сказал, что группы неизвестных хулиганов забралась в солярий.
— Хулиганов? — возмутился я. — Там же профессор Довгалюк, летчик Шелемеха. Слышали о них?
Конечно, в те дни трудно было встретить человека, который не слышал бы о майоре Шелемехе.
На пятом этаже мы увидели человека, который сидел на стуле перед запертой дверью в солярий и с видом полного безразличия курил папироску. Увидев милиционеров, мужчина поднялся, вопросительно глядя на меня и на Макаренко. Возможно, мы поразили его тем, что были босиком и без пиджаков.