Теперь же печка выбелена, стены оклеены обоями, скамеек нет вовсе, только стулья. А рядом с печкой — газовая плита и красный баллон.
Живо сбросив полушубок и меховую шапку, Савелий Петрович заторопил Павлова:
— Ты, Андрей Михайлович, в мою горницу проходи, там и разденешься… Варвара-то, дочка моя, на ферме, она как раз в первой смене сегодня, скоро вернется. Боевая выросла, скажу я вам, бригадиром стала, а тут и в депутаты выбрали, в район… И мужик ей славный попался, в мастерских сейчас. Да чего на ноги-то смотришь, проходи, не запачкаешь, пол-то выкрашен теперь…
В горенке Савелия Петровича было чисто и уютно. В углу кровать-диван, посредине небольшой стол, накрытый прозрачной клеенкой, три стула. На подоконниках горшочки с цветами.
— Сюда пальто-то вешай, — Савелий показал на угол, где за занавеской висела одежда. — А я закусить соберу.
Павлов от закуски решительно отказался.
— Как же так? — удивился Савелий. — А то я мигом бы… И выпить есть… Стоит в запасе одна посудинка, а?..
Павлов снова отказался, объяснив, что ему выступать на собрании.
— Ну, тогда посиди на этом самом, как его… диван-кровати, — усмехнулся Савелий. — Теперь везде механизация, вот и Варвара коечку мою в утиль сдала, а мне поставила эту механизацию. Да, везде, скажу я вам, механизация… У нас на току такого понаделали, скажу я вам…
— А вы по-прежнему током заведуете?
— Не… Наше дело теперь такое — куда пошлют. Чего я теперь на току могу? Механика туда за главного поставили. За машинами присматривать. А мое дело метел навязать, веников… Теперь на току народу-то и не стало вовсе, все машины сами делают.
— И свинофермы не стало…
— Не стало… Хлопотал я там с бабенками, суетился, а как год кончится, наш бухгалтер меня же и упрекает: опять ты, Савелий, убытку колхозу наделал, — рассмеялся он. — Будь они неладны, эти свиньи… Каждый год убытку много тысяч. А теперь сами постановили: долой свиней! Овечками занялись, эти, говорят, доходливые… Ну, а я‑то… Вообще-то я на пенсии. Знаешь, какая мне вышла пенсия?.. Сорок три рубля с копейками, по-старому если — больше четырехсот рублей на месяц. Вот жизнь-то пришла — ничего не делаешь, а денег больше, чем, бывало, за работу платили…
Савелий присел на диван и продолжал повествование о жизни. Павлов узнал, что зять Савелия зарабатывает в год до двух тысяч рублей, а дочь больше ста рублей в месяц, что молодые решили купить легковую машину и денег нужно докопить совсем мало.
— А чего им не покупать машину-то? Сам механизатор, сел за руль, Варвару с сынишкой рядом посадил — и кати…
— Так у вас и внук есть?
— А как же! Есть, Андрюшкой назвали, третий годок пошел… В яслях… Там теперь, скажу я вам, все колхозные ребятишки. Теперь ребятишек-то просто растить — в яслях на всем готовом и все задаром, за счет общего дохода. Вот жизнь пришла!.. А может, Михайлыч, пропустим по маленькой, — неожиданно закончил Савелий. — Закуску на газе-то мигом изготовлю… Теперь, считай, у кажинного плита газовая. И вообще богато зажили. Теперь, скажу я вам, денег у колхозников на руках много, вот беда…
— Почему же беда? — удивился Павлов.
— А вот послушай… Только сначала зайдем в комнату к моим молодым, — поднялся Савелий и, взяв Павлова за руку, повел через кухню, открыл дверь в комнату. — Вот полюбуйся…
Комната не очень просторная и вся заставлена: шифоньер, двухспальная кровать и детская кроватка, тумбочка с телевизором, в простенке между окнами ножная швейная машина, посреди комнаты — круглый стол, шесть стульев, в дальнем углу большой сундук, накрытый ковриком…
— Видишь, Михайлыч, все заставили, одежа всякая есть, больше такого покупать нечего. Машину только и осталось, потому как мотоциклет есть, в сараюшке вместо коня стоит…
Павлов все еще не понял, куда клонит Савелий. Только вернувшись в свою горенку, старик внес ясность:
— Надо, скажу я вам, шибко умно действовать, Андрей Михайлович… — Потеребив бородку, повторил: — Шибко умно надо действовать, чтобы, скажу я вам, деньги отобрать у деревенского жителя. Товару хорошего побольше надо привозить и еды, которая послаще… Чтобы жадность к заработку не потерялась. А скопит человек деньги, купить чего такого складного нельзя, вот и потеряет интерес к большому заработку, а то и пить начнет — куда денежки-то девать? А это худо, скажу я вам… Или не так я толкую? — глазки Савелия впились в лицо Павлова.
Павлов должен был признаться: с таких позиций жизнь деревни он еще не рассматривал. Пока думали не об излишке денег у сибирского колхозника. Но колхоз «Сибиряк» — один из лучших в области, у него и проблемы свои. Но бесспорно прав Савелий Петрович: интерес к заработку, а точнее — к работе не должен понижаться.