Я пошел с ним.
Деревня выглядела неважно: многие избенки покосились, окна в домах маленькие, деревянных домов вообще мало — больше глинобитные.
— Не нравятся хатенки? — спросил Гребенкин. — И мне не нравятся. Вот и решили с жилья начать.
За деревней, на бывшей поскотине, кипела работа: возводились саманные стены множества домов. Я попробовал считать, но Гребенкин перебил:
— Можешь не считать — ровно сорок. Мы свою трехлетку по строительству домов составили: каждый год — сорок домов. Через три года деревня вся новая станет.
Гребенкин обходил строителей и с каждым обменивался замечаниями.
— График держишь? — спрашивал у одного.
— Не забыл, Михаил Петрович, — предупредил он другого, — первого октября новоселье — гулять приду.
— А ежели раньше построюсь? — весело отозвался Михаил Петрович.
— Сильно не гони, — рассмеялся Гребенкин. — В уборочную про гулянье забудем. Да и тебе придется на току действовать.
— Это конечно, Сергей Устиныч. Но, по всему видать, деньков через восемь управлюсь. Вот только леску на потолок маленько не хватит.
— Завтра машина привезет — тебе и Михееву. На двоих должно хватить.
— Хватит, Сергей Устиныч! Большое спасибо.
— Лесу всем хватит! Еще двести кубов купили.
Обходя стройку, Гребенкин находил, о чем поговорить с каждым, узнавал нужды. А часа через два, возвращаясь обратно, он рассказал о стройке. Это ему пришла мысль заново перестроить деревню. Он ездил в один целинный совхоз и увидел там, как строят саманные дома. А те делали их по примеру рабочих совхоза, строившихся еще в тридцатые годы. Многолетний опыт показал, что в саманных домах теплее, чем в каменных, а с деревянными и тем более сборными щитовыми и сравнивать нечего. В условиях степи, когда зимой дуют сильные ветры, любой деревянный дом продувает насквозь. Новоселы строили саманные дома на каменном фундаменте, с полом и потолком. По предложению Гребенкина и в колхозе решили строить так же. Плохо было с кровельным материалом, но старожилы посоветовали делать камышовые крыши.
— Скотные дворы строишь? — спросил я Гребенкина.
— А ты что, хочешь посмотреть? Строим и дворы. Ты видел у Соколова? Ну, вот и мы делаем такие: стены, как в новых хатах, фундамент и столбы кирпичные.
— Кирпич из города?
— Пока нет. Заняли в одном колхозе — вернее, поменялись: мы им лес, а они нам кирпич. В будущем году свой будет.
— А лес где взял? В колхозе лесов ведь нет.
— Это длинно рассказывать. Вообще, конечно, безобразие! Но для пользы дела можно. Мне город помогает: съездишь, поговоришь, дают наряд. По старой памяти. Правда, мы тут и на райпотребсоюз нажали — двести кубов взяли. А без этого, — Гребенкин развел рукой, — нельзя! Пока нельзя… И досада берет. Вон сосед никак лесу достать не может. И черт его знает: в Сибири, и без лесу. Все-таки это безобразие! Далеко ли тайга? Река через всю область, пароходов и барж до черта, а в колхозах стройки срываются.
— Смотри, у тебя сколько лесу, — показал я на штабель.
— Это на столбы. Застройщики вкопали, видишь? А в воскресенье начнем ставить по всей деревне. У нас к зиме электричество будет и радио. Для этого и столбы бережем.
К нам подошла смуглолицая девушка.
— Сергей Устиныч, — сказала она, — доярки послали к вам. Надо бы новые дворы закрепить за бригадами.
— А чего закреплять, Тоня? Столбы еще не сложены.
— Столбы почти все поставлены, фундамент есть, саман готов… Мы хотели, Сергей Устиныч, и сами поработать… Доярки, пастухи. В свободное время. У вас скоро хлебоуборка начнется, людей мало, а мы сейчас бы помогли… На своем дворе, — уточнила Тоня.
— Видал их! — подмигнул мне Гребенкин. — Вот что, Тоня! Раз твоя бригада проявила такую инициативу — сами себе и двор выбирайте.
— Любой можно? — обрадовалась Тоня.
— Любой! Только мне потом скажете.
— Так мы, Сергей Устиныч, возьмем с того краю.
— А почему? — удивился Гребенкин. — Ближний-то почти со всеми столбами уже.
— Да мы уж подумали, Сергей Устиныч. — Тоня потупилась. — В той бригаде плотники-то — мужья двух наших доярок…
— Ну, ясно! — рассмеялся Гребенкин. — В той бригаде и Степан?
— Вы уж сразу и в краску вводить.
— А ты не сердись. На свадьбу все равно приду.
Девушка смутилась окончательно и смолчала.
— Ладно, Тоня, начинайте. Крайний двор — твой!
— Спасибо, Сергей Устиныч. — И Тоня торопливо зашагала по деревне.
— Вот видишь! — кивнул ей вслед Гребенкин. — Дополнительную нагрузку выпросила, да еще и рада. Как, по-твоему, почему люди добровольно идут на дополнительную работу?