Наконец, организм сдался, перестал натужно противиться поступлению отравленного воздуха в лёгкие, и Андрей смог сделать болезненный, но необходимый вдох. Он вспомнил известную поговорку о том, что человек привыкает ко всему. Привыкнуть к такому смраду было вряд ли возможно, но дышать мелкими порциями Андрей кое-как приноровился. Теперь ему очень хотелось осмотреться, чтобы понять, где он находится. Он помнил слова клоуна о том, что вполне может оказаться в реке, и он рад был бы наивно полагать, что плещется сейчас в загаженном омуте под покровом осенней ночи. Рад бы, но до тошноты спёртая атмосфера, и слишком тёплая для конца сентября вода, явно указывали, что это не так. И от этого становилось жутко до судорог.
И тут Андрей вспомнил о телефоне, вложенном в его ладонь паяцем. Он пошевелил пальцами, и с изумлением обнаружил, что после мокрого полёта через трубу, и плескания в вонючей луже, телефон всё ещё лежал в его ладони. Онемевшие пальцы начали давить кнопки, чтобы включить подсветку экрана. Андрей хотел изпользовать аппарат, как фонарик, чтобы рассмотреть место своего теперешнего нахождения, и возможные пути бегства из этого чистилища.
Экран не светился, что бы не делал Андрей с телефоном. Когда он понял, что клоун-садист вытащил из аппарата не только сим-карту, но и аккумулятор, то с яростным воплем швырнул трубку в темноту. Было слышно, как телефон раскололся, встретив преграду, при этом во тьме проклюнулось несколько ярких искорок. И вдруг, вспыхнул слабый язычок голубого пламени. Похоже, искры воспламенили струйку болотного газа, верного спутника гниющего мяса.
Тусклый огонёк позволил увидеть достаточно, чтобы лишить Андрея последней надежды на спасение. Труба, вместе со сточными водами вынесла его не в реку, и даже не в канаву, а в огромный подземный отстойник. Вокруг во множестве плавали разбухшие, изуродованные разложением, тела, пучки волос, клочья одежды. Некоторые трупы невероятным образом покачивались вертикально над "гладью" отстойника, и лохмотья гниющей плоти мерзкими лепестками отслаивались с костей черепа. Огромное количество мертвецов говорило, что ранимые артисты действительно терпели обиды на каждом шагу, с удовольствием отправляя обидчиков в сточный ад.
Бетонные борта отстойника уходили далеко вверх, и исчезали в чернильной тьме, не давая возможности рассмотреть крышку этого бетонного гроба. Задыхаясь от волнения, Андрей ощупал взглядом каждую трещинку в стенках отстойника в надежде отыскать путь к спасению - должны ведь куда-то уходить отстоявшиеся воды. И в миг, когда этот "водный ход" обнаружился, Андрей застонал в отчаянии, до крови закусив губу - на уровне чуть выше метра, виднелись зарешёченные сливные отверстия. Однако, они были настолько малы, что, даже сорвав решётки, в них можно было просунуть разве что руку.
Мужчина, уткнувшись в склизкий бетон стены лбом, зарыдал, как мальчишка, беззвучно всхлипывая и скрежеща зубами. Теперь он окончательно понял, что выхода из этого отстойника нет, и ему остаётся лишь дожидаться мучительной гибели в этом ужасном месте. Или... выбрать, как лишить себя жизни - захлебнувшись, утонуть в испражнениях и трупном соке, либо разбить голову о бетонную стену.
Отчаяние и желание уйти из жизни, усилились, когда слабое пламя болотного газа стало быстро тускнеть, сжимаясь под тяжестью зловонной тьмы. Но вдруг, случилось то, что смогло отвлечь Андрея от чёрных мыслей. Среди журчания сточных вод он отчётливо расслышал чьё-то шумное дыхание. Кто-то со свистом и хрипами дышал прямо за спиной Андрея. Оцепенев от неожиданности и испуга, он даже ощутил на своей щеке смрадное дуновение чужого выдоха. Сердце Андрея замерло в страхе, а тело вздрогнуло, когда за спиной раздалось булькающее шипение.
По спине вдоль позвонков до шеи пробежала холодная волна ужаса. Андрей открыл рот, чтобы закричать, но вопль застрял в горле, сухим репейником царапая нёбо. А хрип за спиной, секунду спустя, стал до боли знакомым голосом:
― Привет, сосед! Что, испугался?
Андрей обернулся, и в свете, с новой силой запылавшего, болотного газа увидел Семёна. Несмотря на опухшее лицо с глубокими язвами, которые сочились гноем и сукровицей, сомнений не было - это его беспокойный сосед, чьё фото на стене показывал ему клоун перед спуском в отстойник. Но этого не может быть! Андрей несколько раз моргнул, но сосед не исчез, не растворился с хлопком в зловонном тумане. Напротив, он подмигнул раздувшимся, как пельмень, веком, брызнув из глаза струйкой гноя, и растянул бесцветные лохмотья губ в подобии своей фирменной ухмылки.
― Вижу, что испугался. Ничего, побудешь здесь с моё - тоже не лучше выглядеть станешь. Вот же сволочь этот клоун! Из-за такой мелочи... Не даром их дети боятся.
Андрей, как заворожённый смотрел на это чудовище с голосом его соседа. По иронии судьбы, он сейчас сам напоминал клоуна. Как раз такой в детстве довёл своим ужасным обликом Андрея до слёз. У того тоже был огромный, раздувшийся нос, растрескавшаяся кожа на лице и выпученные глаза в окружении фиолетовых пятен синяков. Но тогда это был неудачный грим халтурщика-актёра, а теперь...
― Семён, это и правда ты? Но это ведь невозможно - и выглядишь ты, как... как.
― Как покойник? А ты не видишь, в чём я уже две недели плаваю? Я наблюдал, как тебя тут чистило до выброса кишок. А тут - две недели! Я понимаю, что с Джонни Депом меня не спутаешь, но... И, кстати, ты ещё остальных не видел. А, вот и они.