— Забудешь такое…
— Мне под конец уже стало почти все равно, — признался фон Хартманн. — Понятно, что не уйти… если бы в тот момент лодка могла подняться, наверное, я бы всплыл и выкинул белый флаг… ну или что там у нас еще было относительно белое, скатерть, передник кока или его подштанники…
— Точно не их! — со смехом перебил его Ю-ю, — Уверен, белых подштанников на лодке не осталось!
— …а ты сидишь напротив, спокойный как удав, ставишь черточки при каждом взрыве. И мне вдруг стало жутко интересно, что кончится раньше: их бомбы или листки в твоем блокноте?
— Вот оно, значит, как… — Юсимура вздохнул. — А ведь на самом деле я внутри дрожал как кролик… уже почти проглоченный удавом. Держала… и не только меня, весь экипаж… одна мысль: с нами Хан Глубины, он знает, что делает. И он всегда побеждает. Забавно… кстати, все хотел спросить, а почему «Хан»?
— Наш род идет от степных кочевников. Еще до Перехода, разумеется. Половцы, печенеги…
— Серьезно? Ты же блондин!
— А ты что, много печенегов знаешь?
Юрий не нашелся с ответом и фон Хартманн воспользовался этой паузой, чтобы попробовать кофе. Горячий, но уже остывший ровно настолько, чтобы сделать первый глоток. После чего на миг закрыть глаза, пытаясь распознать хотя бы главные оттенки густой до вязкости жидкости. Фрукт? Яблочный или ближе к абрикосу…карамельная сладость… и что-то цветочное? Нет, пожалуй, жареный хлеб, вроде тех булочек, которые подают с утра в здешних ресторанчиках.
…совсем как на маленьком острове, куда их лодка зашла в первый месяц войны. Длинный деревянный пирс и на берегу за ним гора мешков с драгоценными зернами. На вопрос о цене управляющий — здоровенный краснолицый тип с татуировкой «Первой пехотной» на плече и здоровенным же револьвером в открытой кобуре — равнодушно махнул рукой: «Берите сколько хотите, парни. Компания радировала что парохода не будет. Если успеют, за мной пришлют старый барк, если нет… запалить тут все я точно успею, у меня еще три ящика взрывчатки припасены».
— Ну что, будем считать ритуал вежливости завершенным?
— Ритуал?
— Юрий… не порть вкус хорошего кофе, давай начистоту. Зачем-то я понадобился… лично тебе. Иначе ты бы и дальше старался забыть о моем существовании, как у тебя успешно получалось все предыдущие месяцы.
— Ты сам этого захотел, командир.
Это тоже было правдой. Все те слова, что сказаны в тот день… он словно кидал их в лица стоящим на мостике офицерам. Что ж, у него была отличная команда и они выполнили последний приказ своего командира. Правда… которую фон Хартманн уже тысячу раз предпочел бы забыть — но вместе с тем был уверен, что в любой момент поступил ровно так же. Потому что никто из них не мог дать ему то единственное, что было нужно, а жалость… жалость, это не для Хана Глубины.
— Да, так захотел я. И что изменилось?
— Есть работа для тебя, командир.
Фарфор был хорош — хрупкая с виду ручка не разлетелась и даже не треснула. Ярослав сделал глубокий вдох и медленно поставил чашку обратно на стол.
— У меня уже есть работа.
— Ты же понял меня, так ведь, Ярослав? Есть работа, которую можешь сделать только ты. Живая легенда флота, один из «первой дюжины», перевалившей за сотню тысяч утопленного тоннажа.
— Я не один такой.
— Один. Другие либо поднялись выше… их нерационально использовать…
— … или уже лежат на дне морском, — кивнул Ярослав. — Да, в этом смысле я уникален. А в чём подвох?
— Подвох?
— Мышка-мышка, смотри какой сыр, сказала кошка, тебе всего-то надо высунуться из норки. Ю-ю, меня списывали на берег три медкомиссии подряд, последнюю печать ставил дворцовый врач. Такой балласт просто не сбросишь.
— С тех пор прошло время, командир. Многое изменилось. Ты и сам уже мог бы потребовать переосвидетельствования… если бы захотел.
— Думаешь, я не… ладно, это не важно. В чем подвох, Ю-ю?!
— Я и так уже сказал тебе больше, чем должен был, — твердо произнес Юсимура. — Остальное — лишь когда подпишешь бумаги. Это не штука, командир. Высшая степень секретности, за разглашение — только расстрел.
— Даже так?! Похоже, эта твоя работа для любителя нырять глубоко в дерьмо.
— Может и так. Но зато на своей подводной лодке.
Секретно
От: адмирала эскадры в отставке Марка Кусанаги
В: 1-й (оперативный) отдел Морского штаба
Переслано
: в 2-е Управление Министерства Информации.
«…в подтверждение своей точки зрения позволю привести некоторые подсчеты. К моменту начала войны флот Конфедерации насчитывал в своем составе 83 линкора по самым верхним оценкам — включая трехдечный парусный линкор «Возмездие», пришвартованный напротив Дворца Правосудия в качестве корабля-музея. Согласно сообщениям наших информационных агентств, на текущий момент противник потерял не менее 423 линейных кораблей и при этом продолжает сохранять боеспособность и оказывать сопротивление. В мирное время цикл постройки линейного корабля составлял не менее трех лет и, хотя во время войны этот цикл может быть ускорен, представляется крайне сомнительным, чтобы конфедераты научились собирать линкоры как рисовые шарики. Учитывая же, что темпы перевода промышленности Конфедерации на военные нужды, согласно нашим же заявлениям, значительно уступают достигнутого Империей, я боюсь, что подобное жонглирование цифрами может оказать на неокрепшие умы противоположный результат, устрашив их явным превосходством противника…»