Айвен Такэда списывал это на волнение от первого настоящего вылета, но в целом тенденция удручала. Золотой экипаж с большим подтверждённым налётом через одну летал чуть лучше коровы на пути в пропасть, и Такэда не имел ни малейшего понятия о причинах такого расхождения.
Не купили же они свои лётные сертификаты, в самом-то деле!
– Есть! Попали! – Радостный крик отвлёк капитана от размышлений. Беспилотник, уже с выкинутым тормозным парашютом и заглушенным двигателем, спиралью кружился в падении на палубу. Одно из крыльев обломилось почти в середине – перебитое снарядом.
– Кто? – спросил капитан.
– Третья спарка по штирборту, – подтвердил Шеученка. – Расчёт Эффиндопуло.
– Чей расчёт? – фамилия оказалась для командира судна неприятным воспоминанием.
– В последний момент перед отходом из порта наняли, – похвастался Шеученка. – Семь лет сэнгуна за плечами. Человек с таким опытом, и вдруг к нам. Даже удивительно.
– А подать его сюда! – потребовал Такэда.
Как он и боялся, из ниши зенитных автоматов поднялась знакомая до боли фигура в форме частной военной компании. Окончательно убедила походка – даже в приспособленных для бега по горящей палубе моряцкой робе и клешах дворецкий семейства Тояма Калеб Эффиндопуло ухитрялся шпацировать, как по майдану Демократии корнер отцов-основателей.
– Доброе утро, капитан-доно, – невозмутимо поприветствовал его тот. – Приятно увидеть вас снова. Я надеюсь, вам тоже по душе мои скромные таланты?
– Обманул, да? – Такэда закипал. Недавняя радость от работы зенитного расчёта исчезла в никуда.
– Извините, капитан-доно, – раскаяние на лице Калеба Эффиндопуло выглядело настоящим. Как у хорошего актёра. – Мои юные госпожи не должны остаться на войне без присмотра. Этот долг превыше меня.
– Разжаловать, – в бешенстве приказал Такэда. – В подающего. И с глаз моих долой, чтоб я тебя, жулика, на одной со мной палубе не видел больше. Исполнять!
И, не слушая ни возражений, ни оправданий Шеученки, ушёл с палубы.
Глава 6
Высокий Сын Неба. Пусть эта штука вознесет тебя еще немного выше!
Подводник
– В целом рефлексы у вас в пределах нормы. – Доктор Харуми отложила в сторону фонарик и, взяв авторучку, принялась заполнять бланк осмотра длинными предложениями, по уровню нечитаемости оставляющими далеко позади шифровки командования флотом. – А вот зрачки чуть расширены. На что у вас такая реакция, фрегат-капитан?
– На вас, доктор, – соврал фон Хартманн и с удовольствием пронаблюдал, как стальное перо на миг зависло над бумагой, а на щеках доктора появился легкий румянец.
В принципе, он даже и не особо соврал. Харуми в свои двадцать два с хвостиком. – коротким, как её старательно убираемая под белую шапочку прическа – была на «имперце» одной из немногих особ противоположного пола, которых фрегат-капитану хотелось бы уложить в койку без всяких дополнительных оговорок. Потому что некоторых «матросов» Ярославу хотелось накрыть одеялом, положить на подушку любимого вязаного зайца – он успел заметить уже трех! – и рассказать сказку про рыбака, дочь морского царя и четыре заветных желания.
Правда, было и одно большое но. Сначала милейшую докторшу требовалось вытряхнуть из формы и драить до тех пор, пока не исчезнет даже намек на запахи лекарств. После трехмесячного хождения по медкомиссиям в процессе списания на берег у Хана Глубины выработалась очень стойкая идиосинкразия на врачей. Даже очень симпатичных и очаровательно краснеющих.
– В другой ситуации я оказалась бы… польщена. Однако в нынешних обстоятельствах версия о последствиях алкогольного отравления выглядит более вероятной, чем… естественная физиологическая реакция.
– Отравления? – недоверчиво переспросил Ярослав. – Стаканом спирта?! После бултыхания в забортной водичке?! Доктор, вы о чем вообще?! Там все последствия закончились раньше, чем я добрёл до каюты!
– Не думаю, что вы в тот момент могли сообр… адекватно оценивать свое состояние, – парировала Харуми. – Я вообще удивлена, как вы смогли спуститься по лестнице и благополучно дойти. Мариа… свидетельницы утверждают, что вас качало.
– Разумеется, меня качало. Все набились в рубке как стадо свин… а рулевой сказали «держать курс», так она и держала, притом что лодку развернуло лагом к волне и бортовая качка была градусов тридцать.
– И поэтому одеяло у вас, гм, вздымалось, как плащ у графа Гоэмона?