А как насчет дублированной жизни? Рассмотрим два разных вопроса, которые мы можем задать:
Сколько интересного содержит эта жизнь?
Сколько интересного вносит в мир эта жизнь?
Дублированная жизнь содержит столько же интересного, сколько содержала бы, если бы не была дублированной, но она может привнести в мир меньше интересного. (Она также может привнести в мир больше интересного - обычная жизнь могла бы быть гораздо интереснее, если бы она была единственной дублированной жизнью во всей Вселенной. Но мы будем исходить из того, что дублированные жизни - обычное явление, так что никакого особого интереса сам факт дублирования не вызывает).
Предположим, что мы хотим узнать, насколько хороша та или иная жизнь. Рассмотрим следующие два разных вопроса, которые можно было бы задать относительно хорошести жизни:
Насколько хороша эта жизнь для человека, чья это жизнь?
Сколько добра эта жизнь (непосредственно, своим существованием, а не через более широкие причинно-следственные связи) вносит в мир?
Ответы на эти вопросы могут быть разными. Например, согласно среднему утилитаризму, жизнь может быть хорошей для человека, но плохой для мира. Это произойдет, если благосостояние человека будет высоким, но не таким высоким, как средний уровень благосостояния в мире. В более общем смысле, если ценность мира не является простой суммой ценностей отдельных жизней, которые он содержит, мы не должны ожидать, что ответы на эти два вопроса совпадут.
Предположим, мы решили, что вопрос, который мы хотим задать, - это первый вопрос, пруденциальный вопрос: "Насколько хороша эта жизнь для человека, чья это жизнь?". И предположим далее, что интересность - это одно из качеств, которое делает жизнь лучше для этого человека. Как мы должны думать об этом?
Я думаю, что в этом случае нас должны волновать два фактора. Во-первых, и это наиболее очевидно, мы имеем дело с интересностью, которая содержится в этой жизни. Это не зависит от дублирования. Если иметь интересную жизнь - это благоразумная ценность, то та жизнь, которая содержит больше разнообразия, сложности, глубины, последовательного развития и т. д., будет более интересной, и, следовательно, та жизнь, которая получит более высокий балл в этом отношении.
Но в дополнение к этому есть и второй фактор, который нам следует учитывать. Можно придерживаться мнения, что для человека полезно вносить вклад в некое более крупное целое - чтобы его жизнь чего-то достигла, чего-то стоила, или он конструктивно участвовал в каком-то более крупном стоящем предприятии. Если человек придерживается такой точки зрения, то он, в частности, может также считать, что интересный вклад в некое большее целое - это один из способов реализовать эту пруденциальную ценность и тем самым сделать свою жизнь лучше для самого себя. Таким образом, чтобы оценить этот компонент того, как интересность способствует тому, насколько благоразумно хороша жизнь человека, мы должны посмотреть на то, сколько интересности "экспортирует" жизнь. Здесь дублированная жизнь обычно оказывается в невыгодном положении. И не только точно повторенная жизнь, но и любая жизнь, которая слишком похожа на множество других жизней - все они вносят в мир меньше интересности, чем жизнь, которая более ярко выделяется как единственная в своем роде.
Кстати, жизнь, которая имеет наихудшие показатели по критерию содержащейся интересности, может иметь неплохие показатели по критерию внесенной интересности. Я имею в виду, что самая скучная жизнь во всей Вселенной (если мы предположим, что есть одна жизнь, которая скучнее всех остальных), ipso facto, является отличительной и выдающейся в определенном измерении. Поэтому она, по крайней мере, в некоторой степени интересна с внешней точки зрения по причинам, которые мы исследовали в мысленном эксперименте Солбурга и Лунабурга.
Позвольте мне проиллюстрировать этот тезис личным анекдотом.
Я забыл почти все лекции, которые посещал в студенческие годы, но одна засела в моей памяти до сих пор - потому что она была особенно выдающе скучной. Помню, как я пытался подсчитать количество черных пятен на акустических панелях потолка с возрастающей точностью, чтобы отвлечься, пока лекция тянулась все дальше и дальше. Я боялся, что мне придется пересчитать все пятна, прежде чем закончится это испытание, а их были десятки тысяч. Запоминаемость коррелирует с интересностью, и я думаю, мы должны сказать, что эта лекция внесла вклад выше среднего в интересность моих студенческих дней. Она была настолько скучной, что это было интересно!