Теперь мужчина, сидящий утром на краю кровати, вытянув длинные конечности и поглаживая щетину: в некотором смысле он является личным продолжением мальчика, которого уложили в кровать накануне вечером. Он хранит воспоминания мальчика, разделяет некоторые черты его характера, а его тело - это метаморф и перерождение тела мальчика. И все же в некотором смысле, можно сказать, он - другой человек.
Поэтому мы можем спросить: Был ли у мальчика просто необычный скачок роста? Или мальчик умер, а на его место пришел смутно похожий молодой человек?
Вместо того чтобы ставить дилемму так резко, как выбор между двумя радикально различающимися возможностями, я думаю, нам лучше использовать более количественный подход, который фокусируется на "выживании" и признает, что это вопрос степени. Хотя иногда я могу использовать термин "личная идентичность", я не имею в виду отношения, которые обязательно удовлетворяют математическим критериям идентичности (таким как транзитивность). Вместо этого я буду использовать этот термин для обозначения отношения, которое имеет место тогда и в той степени, когда и насколько существуют "основания для пруденциальной озабоченности" - ссылаясь на эгоистические причины, по которым мы можем быть особенно озабочены тем, что происходит с определенными будущими субъектами в силу того, что они находятся в определенных отношениях с нашими нынешними "я" (отношения, которые, вероятно, включают формы каузальной непрерывности, а также психологическое сходство, и, возможно, различные другие более косвенные связи). Такие основания для пруденциальной озабоченности могут быть различной степени силы. В принципе, мы можем иметь их одновременно по отношению к нескольким будущим преемникам.
Поэтому давайте переформулируем дихотомический вопрос и спросим: В случае, когда мальчик за одну ночь превращается в мужчину, степень сохранения личностной идентичности гораздо меньше, чем в обычном случае, когда мальчик превращается в мужчину за одно или два десятилетия?
Думаю, скорее всего, да. Я не уверен, что это "намного" меньше; но кажется правдоподобным, что степень сохранения идентичности значительно снижается, когда метаморфоза происходит внезапно.
Почему так происходит? На ум приходит несколько возможных объяснений. (i) В нормальном детстве у человека могут быть различные проекты, которые он имеет возможность завершить; в случае резкого взросления это не так. (ii) У человека также есть отношения (например, с родителями и друзьями) и социальные роли, которым позволено более плавно развиваться и эволюционировать; при внезапном взрослении все это радикально нарушается. (iii) В нормальном детстве на последующее развитие человека отчасти влияют усилия и выбор, которые он делает на этом пути; во внезапном взрослении человек лишен такого активного участия в происходящих преобразованиях. (iv) Нормальное детство также позволяет человеку пережить процесс роста и развития; при внезапном взрослении этого не происходит. (v) В нормальном детстве многие изменения, которые претерпевает человек, можно рассматривать как проявление некой способности к развитию или как реализацию и воплощение в жизнь присущего ему биологического потенциала роста и взросления; однако в случае резкого взросления такой взгляд на вещи был бы менее естественным.
Если мы утверждаем, что сохранение личной идентичности нарушается в случае резкого взросления, то мы также должны подозревать, что сценарии, в которых нормальные взрослые люди резко превращаются в мозг Юпитера, являются сценариями, в которых личная идентичность нарушается в большей степени, чем если бы столь же глубокая трансформация разворачивалась более... адиабатически - более постепенно и плавно, в течение более длительного периода времени.
Итак, что мы имеем на данный момент? У нас есть идея, что определенные формы интересности, связанные с развитием или обучением, могут быть максимизированы на траектории, которая является менее чем максимально быстрой: такой, где мы тратим некоторое время на использование возможностей, доступных на данном уровне когнитивных способностей, прежде чем переходим на следующий уровень. У нас также есть идея, что если мы хотим быть в числе бенефициаров утопии, мы можем снова предпочесть траектории, которые включают менее чем максимально быстрое повышение наших способностей, потому что таким образом мы можем сохранить более сильную степень личной идентичности между нашими текущими временными срезами и временными срезами (некоторых) существ, которые населяют долгосрочное будущее.