Я продолжал, спотыкаясь, пытаться встать на ноги:
Федор: Но-но, какая тогда надежда? Ради чего жить?
Пиньолиус: Эта грязевая ванна очень приятная. Как раз подходящая температура.
Очень хорошо подходит для вашей кожи.
Федор: Но должно быть что-то еще!
Пиньолиус: Ну да, должен сказать, что я тоже очень люблю Фарфор, особенно некоторые его части... Но вы знаете, иногда она может быть немного чересчур. В то время как эта грязь всегда великолепна, за исключением зимы. А каштан никогда не перестает радовать. Нам-нам-нам-нам о да!
О Пастернак, сейчас великий мыслитель наедался каштанами, которые я ему принес, и, вероятно, таким же количеством грязи, когда он вгрызался в них прямо там, где они лежали, в луже мутной воды. Для меня все это было слишком. Я быстро поблагодарил его за совет и ушел.
Следующее, что я помню, - это как я бродил один в ночи. Холодный ветер пронизывал все вокруг. Я слышал, как он завывает в темноте, раскачивая верхушки деревьев. Мир словно стонал и охал, крутился и вертелся, отчаянно тянулся к чему-то - к решению, которого не существовало.
Я подумал обо всех существах в мире, которые страдают, и мне стало грустно и тоскливо. Но когда я подумал о людях, которым удается найти в жизни хоть какое-то удовольствие - мирный ужин в кругу семьи, - вот тогда у меня потекли слезы: такими безнадежными казались их попытки сделать что-то хорошее в этом мире, такими трогательно наивными; и их положение было еще более шатким, потому что им было что терять.
Мне казалось, что мир беспокойно крутится и вертится, протестуя против собственного существования, и я почувствовал глубокое сострадание ко всему живому. Мне хотелось обхватить их своим маленьким пушистым телом, чтобы согреть. Я хотел принести им утешение и хорошие новости.
Пока я размышлял об этом, холодный, голодный и несчастный, мои шаги возвращались к дому Пиньолиуса. Не потому, что идти туда казалось хорошей идеей, и не потому, что для этого были какие-то причины - я ничего не собирался там делать, - но я не мог придумать ничего другого. Идти было больше некуда. Придя туда, я лег у порога и, обессиленный, заснул.
Когда я проснулся, было, должно быть, уже близко к полудню, потому что солнце стояло высоко, и его лучи несли тепло. Когда я начал приводить себя в порядок, ко мне подошел Пиньолиус и сказал: "Ты вернулся".
"Я подумала, что могу задать вам еще несколько вопросов", - ответила я.
По правде говоря, я ничего не думал. Но причины легко всплывают в голове, когда их отсутствие кажется неловким, и вылетают из наших уст раньше, чем мы успеваем опомниться.
Пиньолиус: Я буду рад поговорить. Но сначала давайте пообедаем. У меня здесь есть отличная морковь.
Я с благодарностью принял предложение. Никогда еще морковь не была такой вкусной.
После того как мы закончили трапезу, разговор продолжился:
Пиньолиус: И что?
Федор: Я хочу извиниться за свою вчерашнюю вспыльчивость. Я пришел без приглашения, не имея права навязываться вам. Я задал вам вопрос, на который вы любезно ответили. Но ответ мне не понравился, и я поспешил уйти, полный досады и самодовольного негодования. Теперь я вернулся, чтобы попросить вас подробнее остановиться на вашем ответе и объяснить, почему невозможно улучшить мир. Это неразумная просьба, но я в затруднении.
Пиньолиус: Я не говорил, что это невозможно. Я сказал, что вы или я, похоже, мало что можем сделать. Но мало - это не то же самое, что ничего. Например, я думаю, что вы сделали мир немного лучше, вернувшись, чтобы мы могли продолжить разговор!
Федор: Моя выгода достаточно велика, чтобы перевесить вашу невыгоду?
Пиньолиус: Думаю, выгода обоюдная.
Федор: Вы великодушны. Но в более широком масштабе, то есть на структурном уровне, почему вы говорите, что мы не можем улучшить мир?
Откуда ты знаешь, где кончается твоя смекалка?
Федор: Что?
Пиньолиус: Ваши умственные способности. Вы сказали, что находитесь в их конце. Откуда вы знаете, где это?
Федор: ?
Пигнолиус: Хорошо, допустим, вы столкнулись с какой-то проблемой...
Федор: Допустим.
Пиньолиус: Вы столкнулись с проблемой, которую не знаете, как решить. Вы перепробовали множество способов, но ни один из них не помог, и вы не можете придумать, что еще попробовать. И вот вы уже в полной растерянности. Верно?
Федор: Да, я там.
Пиньолиус: Но откуда вы знаете, что завтра вам не придет в голову попробовать что-то новое?
Федор: Ну, наверное, я не могу быть абсолютно уверенным. Но в реальности я не думаю, что это произойдет.
Пиньолиус: Почему?
Федор: Полагаю, индукция. Я имею в виду, что я очень долго пытался найти решение, так что кажется маловероятным, что завтра я добьюсь успеха там, где я терпел неудачу все эти дни. Вот почему я...