Еще один студент: Что вы имеете в виду под "цифровыми умами"?
Бостром: Разум, реализованный в компьютере. Например, это может быть загрузка человеческого или животного разума или ИИ такой конструкции и сложности, которая делает его моральным пациентом, то есть тем, чье благосостояние или интересы имеют значение сами по себе. Я думаю, что в случае с сознательным цифровым разумом это было бы prima facie аргументом, хотя я не считаю, что сознание необходимо для морального статуса. Для целей данной дискуссии, вероятно, ничего существенного от этого не зависит.
Ладно, давайте продолжим. Нам нужно многое успеть.
Стремление к большему
Я уже упоминал третью причину, по которой мы можем продолжать упорно трудиться даже при очень высоком уровне дохода: а именно, что наши аппетиты могут быть относительными, что делает их коллективно ненасытными.
Предположим, мы хотим, чтобы у нас было больше, чем у других. Мы можем желать этого либо потому, что ценим относительное положение как конечное благо, либо, наоборот, потому, что надеемся получить преимущества от своего возвышенного положения - например, преимущества, связанные с высоким социальным статусом, или безопасность, которую можно надеяться обрести, имея больше ресурсов, чем у противников. Такие относительные желания могут стать неисчерпаемым источником мотивации. Даже если наши доходы вырастут до астрономического уровня, даже если у нас будут полные бассейны наличности, нам все равно нужно больше: ведь только так мы сможем сохранить свое относительное положение в сценариях, где доходы наших соперников растут соразмерно.
Заметьте, кстати, что в той мере, в какой мы жаждем положения - будь то ради него самого или как средство достижения других благ, - мы все могли бы выиграть, если бы скоординировали свои усилия. Мы могли бы создать государственные праздники, законодательно установить 8-часовой или 4-часовой рабочий день. Мы могли бы ввести круто прогрессивные налоги на трудовые доходы. В принципе, такие меры могли бы сохранить рейтинг всех участников и достичь тех же относительных результатов при меньшей цене пота и труда.
Но если такой координации нет, мы можем продолжать упорно работать, чтобы не отстать от других людей, которые продолжают упорно работать; и мы застряли в крысиных бегах миллиардеров. Вы просто не можете позволить себе халтурить, чтобы ваш чистый капитал не застрял в десятизначной цифре, в то время как у вашего соседа он взлетел до одиннадцати...
Представьте, что вы стоите на палубе своей мегаяхты SV Sufficiens. Вы скользите по океану, делая хорошие успехи со своей спутницей, которая впечатлена. Вы придвигаетесь ближе, готовясь к поцелую, и... в следующий момент вы позорно сваливаетесь на борт гигаяхты вашего коллеги, NS Excelsior, которая с ревом проносится мимо вас. А вот и он, на корме своего куда более грандиозного судна, покровительственно ухмыляется вам вслед и размахивает своей дурацкой капитанской фуражкой! Момент испорчен.
Также возможно стремление к улучшению как таковому: желание, чтобы завтра у нас было больше, чем сегодня. Это может показаться странным желанием. Но оно отражает важное свойство человеческой аффективной системы - тот факт, что наш механизм гедонистической реакции привыкает к достижениям. Мы начинаем воспринимать свои новые приобретения как должное, и первоначальный восторг проходит. Представьте, как бы вы сейчас радовались, если бы такого привыкания не происходило: если бы радость, которую вы испытали, получив свой первый игрушечный грузовик, не ослабевала до сих пор, а все последующие радости - ваша первая пара лыж, первый велосипед, первый поцелуй, первое повышение - продолжали складываться друг на друга. Вы были бы на седьмом небе от счастья!
Лимбическая система (этот старый хитрец) не дает нам покоя. Гедонистическая беговая дорожка постоянно проседает под нашими ногами, заставляя нас продолжать бежать, но не давая нам добраться до какого-нибудь принципиально более веселого места.
Но как это стимулирует к работе в мире радикального экономического изобилия? Мы можем жаждать улучшений как ради них самих, так и в качестве средства получения вознаграждения, но все равно кажется, что эта жажда зависит от наличия других желаний, определяющих, что считать улучшением. Я имею в виду, что если бы вы не хотели игрушечный грузовик с самого начала, то его получение не было бы улучшением и не принесло бы вам радости. Значит, нам нужно какое-то базовое благо, которое вы можете продолжать накапливать и получать больше. Если такое благо есть - возможно, это биомедицинские усовершенствования или альтруистические инициативы, о которых я говорил ранее, - то желание, чтобы все улучшалось, может служить усиливающим фактором, давая нам еще более веские причины продолжать работать сверх тех, что дает нам желание получить само базовое благо.