— Всё-таки почему вы перестали встречаться?
Теперь она насторожилась. Следователь её в чём-то подозревал. Он вёл себя непонятно, а всё непонятное настораживает.
— Таня, — сказал Рябинин настойчиво-ласковым голосом, который, как он подозревал, лез в душу, — вы женщина. Вам ли не чувствовать любовных нюансов…
— Да любви-то не было!
— Но ведь что-то было! Симпатия, влечение, взаимная склонность или как там… Он вам понравился, вы ему тоже. Не ссорились. Но разошлись. Почему?
— Да разве так не бывает? — удивилась она. — Встретятся, походят да разойдутся. Таких навалом. А почему… Это ж не магазин, чеки не проверишь.
— Почему ж, — не согласился Рябинин. — Я считаю, что можно поверить алгеброй гармонию.
Инспектор смотрел на него, вздёрнув брови: она же с Ручьёв! Рябинин тоже прицелился в него очками: теперь Ручьи не темнее города!
Таня следователя поняла. Она чуть выждала и неуверенно призналась:
— Мне было с ним… смешно.
— Почему?
— Гуляем, а он всё ресторан ищет. Какой у нас в совхозе ресторан!
— Ещё, — оживился Рябинин: свидетельница начала размышлять.
— Приехал на второй день и привёз букет цветов…
— Ну и что?
— Да у меня их целый сад. Такие же флоксы да гладиолусы.
— Понятно, — сказал Рябинин, не уразумев, что тут особенно смешного.
Тогда она засмеялась, вспомнив что-то ещё.
— Пошли к озеру, он заливается, как электричка. А там комарики. Сразу говорить перестал. Только по лбу стучит.
— Я их тоже не терплю, — улыбнулся следователь.
— В ваших Ручьях ходить на свидание нужно с бутылкой демитилфтолата, — подал голос Петельников.
Рябинин вдруг почувствовал раздражающий укус в шею. Он мог поклясться, что там сидит комар, беззвучно влетевший в открытую форточку. Захотелось пришлёпнуть его ладонью, окончательно рассмешив свидетельницу. Но он только шевельнул узел галстука, чтобы сдвинуть воротник и согнать насекомое… Никакого комара не было. Он понял, что это нервный тик, — злится на себя за непонимание того, над чем смеялась Таня Свиридова.
— Сейчас комаров нет, — сообщила она.
— Улетели на юг, — вставил инспектор.
— А ещё, — ухмыльнулась Таня, словно начала рассказывать неприличный анекдот, — ручки целовал.
Сам Рябинин ручки не целовал — стеснялся. Но ему нравился этот старинный и галантный знак любви и внимания.
— Что тут… смешного? — не удержался он.
— Ну как же? Стоим на улице, грязь по колено. Я в резиновых сапогах. А он ручки лобызает.
Следователь пододвинул машинку и отстучал короткий протокол. Она подписала торопливо, — ей казалось, что следователь обиделся из-за этих ручек.
Погода испортилась. Ещё вчера стояло бабье лето, а сегодня вот пришло, видимо, мужское. Моросил почти незаметный дождь, а может, оседала бесконечная толща тумана. Для Рябинина ливень был бы приятнее. Тот сбегал бы по очкам водой. Туман же садился на стёкла молочной пылью, заволакивая мир. Приходилось их то и дело протирать.
Они вышли из прокуратуры и остановились под тополем.
— Сергей Георгиевич, пойдём ко мне.
Петельникову хотелось поговорить о минувшем допросе.
Но следователю предстояло ещё думать, что он любил делать на ходу, пока шёл домой.
— Шашлычки сделаю, — прельщал инспектор.
Рябинин глянул на часы — девять. Жены и ребёнка сегодня дома не будет. Он представил себе квартирную тишину и стол, где его ждали бумаги, разложенные стопкой и пачками, по темам. «Литературная газета», не читанная месяца, полтора. «Наука и жизнь» — тут он застрял на прошлом годе. Холмы книг, которые нужно прочесть обязательно, росли, как шахтные терриконы; четыре толстые папки — его несбыточная мечта написать книгу о практической психологии для следователя — требовали ежедневной работы. Журналы по криминалистике, праву, следственной практике…
— Давай шашлычки, — вздохнул Рябинин.
Они пошли к метро. Петельников жил у чёрта на куличках, в районе новостроек. После душного кабинета влажный, прохладный воздух пился, как вода из колодца. Вспомнив про йогов, Рябинин дышал глубоко, чтобы снять дневную усталость.
— Вообще-то психология — штука интересная, — начал Петельников издалека подбираться к последнему допросу: чего добивался следователь от этой совхозной девчонки?
— Поэтому ты занимаешься боксом.
— Я вот думаю, — не обратил внимания на шпильку инспектор, — как здорово Приходько-Сивков почуял ловушку. Могучая интуиция.