И взглядом добавил: «…товарищ капитан».
Одна папироса услужливо торчала. Петельников взял её, повертел в пальцах и вспомнил.
— В избе-то нельзя.
— Да что вы! Мишка чадит не хуже керогаза.
— Потерплю, — не согласился инспектор, вытащил записку из картонного мундштучка и прочёл так ловко, что и рыжий не заметил.
«В конце месяца Плашкин ночью уходил на лодке. Сказала соседка. Инспектор уголовного розыска лейтенант Леденцов».
Об этом Петельников уже знал — ещё одно бесспорное доказательство.
— Ну и печечка, — удивился Леденцов. — Что-то среднее между камином и доменной печью.
— Без неё в деревне как без рук, — тихо заметила хозяйка, в глазах которой появилась насторожённость.
Двое незнакомых людей… Одеты худо — теперь и на сенокос так не ходят. Но, видать, городские. Говорят вежливо, в избе не курят. Не с Мишкой ли сидели в одной колонии?… Тогда гнать их нужно, как последних мазуриков.
— С неё без стремянки и не слезть, — развивал Леденцов свою мысль.
— Слез же, — заметил Петельников.
— Я? Никогда на ней и не был.
— Все мы слезли с русской печки. Только одни раньше, другие позже.
После этого разъяснения капитана Леденцов счёл нужным переменить тему:
— Хозяюшка, а в такую жару молоко у коровы в вымени может скиснуть?
— Может, — объяснил Петельников. — Тогда она доится кефиром…
В дверь опять постучали чем-то деревянным, вроде бы палкой.
В приоткрытую дверь просунулась удочка, а за ней и лицо того рыбака, что ловил у мостков с чужих лодок. Он озирался, видимо, раздумывая, войти или нет.
Леденцов решил ему помочь:
— А вы знаете, что такое удочка? На одном конце червяк, на другом конце дурак.
— Ребята, — весёлой хрипотцой сообщил тот, кто был на одном из концов удочки, — я такую чучелу поймал. Идите покажу!
Петельников встал и глянул на Леденцова особым взглядом: внимательно и чуть окинув им стены. Леденцов понятливо хлопнул рыжими ресницами — ему приказали остаться в избе.
В полутёмных сенях рыбак зашептал:
— Товарищ капитан, его лодка протекает и дно залито пальца на два. Так в этой воде я нашёл штучку. Видать, обронил.
— Какую штучку?
— Колёсико, которым в телевизоре переключают программу.
— Где оно?
— Так и лежит в воде.
— Правильно, Фомич. Найди двух понятых и веди их к лодке.
Теперь инспектор пошёл своим обычным шагом, взметая ботинками пыль. Улицу, которая была некороткой, он пролетел в считанные минуты.
Пустые лодки так же стыли в своём ломаном строю. На мостках так же полоскали бельё. И так же блестело солнцем озеро, исходящее незримым паром, который, казалось, вытеснил из воздуха весь прохладный кислород.
Фомич пришёл почти вослед. С ним было два старика, которые с любопытством посматривали на инспектора и уже полезли за сигаретами.
— Товарищи, — серьёзно начал Петельников, — у нас к вам маленькое дельце. Да и не дельце, а так, одна пашава…
— Ты калининский, что ли? — перебил дед, лохматый и мохнатый, как барбос: одни глаза видны.
— Я не калининский, я из милиции. Мы вот хотим осмотреть лодку гражданина Плашкина на основании этого постановления. А вы поприсутствуйте и за нами понаблюдайте.
— Давай, мы последим, — согласился второй дед, у которого голова, покрытая мелкими серебристыми волосиками, на солнце металлически светилась.
Петельников ступил в лодку, где Фомич уже сидел на корточках и черпал воду литровой банкой. Пахло варом и дохлой рыбой. Горячая тишина нарушалась только бульканьем вылитой воды да хлопаньем белья на мостках.
— Фиговина, — сказал лохматый дед, показывая на дно лодки.
На чёрных просмолённых досках, показавшихся из воды, лежал маленький пластмассовый диск с поперечной пластиной-ручкой. Белый ободок делал этот диск изящным, а кокетливая стрелка — деловитым.
— От телевизора, — заметил металлическоголовый старик.
— От цветастого, — подтвердил его товарищ.
Петельников осторожно взял диск и положил на чистый лист бумаги, расстеленный на скамье. Видимо, это был переключатель программ. Может быть, от цветного телевизора. Эксперт скажет точно.
Они начали ползать в лодке, высматривая щепочки, разглядывая царапины, ощупывая вмятины и сдувая пылинки.
— Невода ищут, — решил заросший старик.
— Видать, Мишка набраконьерничал, — подтвердил второй, усаживаясь на песок.
Где-то с кормы тихо, как с чайной ложечки, капала пролитая вода. Перестало хлопать бельё — женщина теперь смотрела на их странную компанию. Сопел Фомич, разглядывая уключину…