Она бросала взгляды на своих гостей, на радостные, беззаботные, смеющиеся лица, издали слышала гул голосов, звон приборов и посуды. Вера рассматривала Аниту, свою любимую подругу юности, которая, к сожалению, теперь не могла больше обходиться без инвалидного кресла. Невероятно, какой немощной стала энергичная, жизнелюбивая Анита! Вере казалось, что это было только вчера, когда они вместе ходили в танцевальную школу, а затем в СНД,[4] как почти все девушки в то время. Теперь она сидела, скорчившись в своем инвалидном кресле, как легкое бледное привидение; от роскошных каштановых волос остался лишь белый пушок. Анита была одной из последних ныне живущих подруг и знакомых Веры из времен юности; большинство уже отправились в мир иной. Нет, в этом нет ничего привлекательного — стариться, деградировать и видеть, как один за другим умирают твои близкие и знакомые.
Нежное солнце в листве, воркующие голуби. Озеро синее-синее, словно бесконечное небо над темными лесами. Запах лета и свободы. Молодые лица, которые с блеском в глазах взволнованно наблюдают за регатой. Ребята в белых пуловерах на своей лодке первыми пересекают финишную линию. Они гордо сияют, машут руками. Вера видит его, он держит в руках руль, он капитан. Сердце бешено колотится, когда он мягким прыжком спрыгивает на причал. «Я здесь», — кричит она и машет обеими руками. Я болела за тебя, посмотри на меня! Сначала она думает, что он улыбается ей, произносит поздравления и протягивает к нему руки. Ее сердце выпрыгивает из груди, так как он идет прямо к ней, улыбаясь и сияя. Разочарование причиняет боль, как удар кинжала, когда она понимает, что его улыбка предназначается не ей, а Викки. Ревность сдавливает горло. Он обнимает другую, кладет руку ей на плечо и исчезает с ней в людской толпе, которая восторженно чествует его самого и его команду. Вера чувствует слезы в глазах и бесконечную пустоту внутри. Прежде всего, обида, отвержение — это больше, чем она могла вынести. Она отворачивается, ускоряет шаг. Разочарование сменяется гневом, ненавистью. Она сжимает кулаки, бежит по песку вдоль берега озера. Прочь, только прочь отсюда!
Вера испуганно вздрогнула. Откуда так неожиданно появились эти мысли, неприятные воспоминания? Она с трудом удержалась, чтобы не бросить взгляд на часы. Не хотелось показаться неблагодарной, но у нее помутилось сознание от всей этой суматохи, спертого воздуха и множества голосов. Она заставила себя обратить внимание на то, что происходит здесь и сейчас, что являлось ее правилом на протяжении уже шестидесяти лет. В ее жизни всегда существовало только движение вперед, никакого ностальгически-блаженного возврата к прошлому. В том числе и по этой причине она всегда отказывалась тянуть лямку в каком-нибудь Союзе депортированных или Землячестве. Баронесса фон Цойдлитц-Лауэнбург навсегда исчезла в день ее свадьбы с Ойгеном Кальтензее. В бывшей Восточной Пруссии Вера никогда больше не бывала. Почему? Она касалась отрезка жизни, который навсегда остался в прошлом.
Зигберт постучал ножом по своему бокалу, гул голосов затих, детей рассадили по своим местам.
— Что случилось? — растерянно спросила Вера своего младшего сына.
— Ты ведь хотела перед подачей горячего обратиться с короткой приветственной речью, мама, — напомнил ей сын.
— Ах да, — Вера улыбнулась извиняющейся улыбкой, — я полностью погрузилась в свои мысли.
Откашлялась и поднялась со своего стула. Она потратила несколько часов, чтобы подготовить короткую речь, но сейчас отказалась от своих записей.
— Я рада, что сегодня вы все пришли сюда, чтобы отпраздновать этот день вместе со мной, — сказала Вера твердым голосом и посмотрела на собравшихся. — Многие в такой день, как сегодня, оглядываются назад, на свою жизнь. Но я хотела бы избавить вас от воспоминаний старой женщины — в конечном счете, вы так или иначе знаете все, что обо мне известно.
Как и ожидалось, раздался короткий смех. Но прежде чем Вера смогла продолжить, открылась дверь. Вошел мужчина и деликатно остановился у задней стены. Без очков она не могла его как следует разглядеть и досадливо почувствовала, как у нее выступил пот и обмякли колени. Это Томас? Неужели он дерзнул сегодня появиться здесь?
— Что с тобой, мама? — спросил тихо Зигберт.
Вера энергично покачала головой и торопливо взяла свой бокал.
4
СНД