Звука прибавилось примерно на децибел, заиграла ритмичная латиноамериканская музыка, и танцующие перестали себя сдерживать. Грохот коробил слух, но Вик продолжал сидеть, хотя, если бы пожелал, мог прогуляться по коридору до кабинета хозяина и полистать там книги. Он уже достаточно выпил, и в ушах слегка шумело – мерно, даже немного приятно. Наверное, на приемах, да и на любых вечеринках, где подается спиртное, следует пить пропорционально нарастающему шуму. Перекрывать его своим внутренним гвалтом. Чтоб в голове тихонько гомонили веселые голоса. Насколько тогда легче было бы жить! Никогда не быть ни вполне трезвым, ни вполне пьяным. Dum non sobrius, tamen non ebrius. Прекрасная вышла бы эпитафия, но, к сожалению, не про него. Простая и скучная правда заключалась в том, что он почти все время предпочитал быть начеку.
Невольно он остановил взгляд на конга-цепочке, в которую выстраивались танцующие. И невольно нашел среди них Мелинду – задорной улыбкой она словно бы бросала вызов: «А ну-ка, поймай меня!» – а над ее плечом, едва не утыкаясь ей в волосы, нависал Джоэл Нэш. Вик вздохнул и отпил виски. Для человека, который прошлой ночью танцевал до трех, а позапрошлой – до пяти, мистер Нэш выглядел очень неплохо.
Вик вздрогнул, ощутив прикосновение к левой руке. К нему склонилась старая миссис Поднански. Он почти забыл, что она здесь.
– Вик, я так вам благодарна. Вы правда не против сами ее забрать?
Этот вопрос она уже задавала ему минут пять или десять назад.
– Ну конечно, – с улыбкой сказал Вик, поднимаясь вместе с ней. – Заеду завтра, без четверти час.
Тут через руку мистера Нэша к нему обернулась Мелинда и почти в лицо миссис Поднански, хотя и глядя на Вика, сказала:
– Эй, старина! Почему не танцуешь?
От Вика не ускользнуло, как миссис Поднански поморщилась, но тут же улыбнулась и отошла в сторону.
Удаляясь в танце с Мелиндой, мистер Нэш одарил Вика счастливой, слегка хмельной улыбкой. «Как бы назвать такую улыбку? – думал Вик. – Наверное, дружеская». Ну да. Джоэл Нэш хотел, чтобы она такой получилась. Вик медленно отвел взгляд от Джоэла, продолжая размышлять о его лице. Больше всего Вика раздражали не манеры этого человека – притворство, некоторое смущение, бестолковость, – а именно лицо. Мальчишеская гладкость щек и лба, миловидно вьющиеся светло-каштановые волосы, правильные черты – в меру правильные, как сказали бы женщины, которым он нравился. Большинство женщин назвали бы его красивым, предположил Вик. Он помнил, как прошлой ночью мистер Нэш поднимал на него взгляд с дивана, в шестой или восьмой раз передавая ему пустой стакан, будто стыдясь того, что соглашается выпить еще и остаться на очередные четверть часа, однако же с его лица не сходила какая-то бесстыдная наглость. У прежних любовников Мелинды было хотя бы больше мозгов или меньше нахальства, думал Вик. Но не век же будет Джоэл Нэш соседствовать с ними. Он работал коммивояжером в «Фернесс-Кляйн», компании по производству химикатов, находившейся в Уэсли (штат Массачусетс), и, по его словам, приехал сюда на несколько недель, чтобы ознакомиться с новой продукцией фирмы. Вик подозревал, что обоснуйся Нэш в Уэсли или в Литтл-Уэсли, то занял бы место Ральфа Госдена, даже если бы быстро прискучил Мелинде или оказался бы неудачником в других отношениях, ведь она никогда не могла устоять перед смазливой внешностью и наверняка считала Джоэла красивее Ральфа.
Вик поднял взгляд и увидел рядом Хораса Меллера.
– Привет, Хорас. Ищешь, где бы сесть?
– Нет-нет, спасибо.
На губах Хораса, худощавого седеющего мужчины среднего роста с узким нервным лицом и кустистыми черными усами, застыла вежливая улыбка беспокойного хозяина. Беспокоился Хорас и сегодня, хоть вечер удался на зависть.
– Ну что, Вик, как дела на работе?
– Готовим Ксенофонта, – ответил Вик. Неутихающий шум мешал разговаривать. – Заезжай как-нибудь вечером.
Вик имел в виду типографию. Он всегда оставался там до семи, хотя Стивен и Карлайл уходили домой в пять.
– Хорошо, заеду, – сказал Хорас. – Налить тебе еще?