– О боже. – Она шумно выдохнула в свой микрофон. Акцент у нее был британский. – Я думала, вы мираж. – Она издала какой-то звук, не то засмеялась, не то всхлипнула. – Я радировала несколько дней. Потом увидела вас на экране. Это «Санта-Мария». То есть мэйдэй[4], то есть прием.
– Мэм, – заговорил я, стараясь произносить слова как можно четче, – насколько я понимаю, вам требуется помощь. Мне нужно знать местонахождение вашего судна и характер бедствия.
Когда она диктовала свои широту и долготу, связь улучшилась. Умар записал координаты и кивнул, подтверждая, что они соответствуют точке на радаре. Юсуф изменил наш курс.
– Пожалуйста, приплывите, – сказала она, и ее голос сорвался. – Мой муж. Он тяжело ранен. Очень тяжело.
– Ваше судно, мэм. Оно вышло из строя?
– Нет, но он ранен. Ему нужен врач. Пожалуйста, поторопитесь.
– Мы уже в пути, мэм, – сказал я. – Наше РВП…[5]
– Двадцать восемь минут, – сказал Юсуф по-малайски.
– Двадцать восемь минут, – передал я по-английски.
– О боже.
Дрожь в ее голосе заставила меня потянуться через плечо Юсуфа и толкнуть дроссели вперед. В иллюминаторы ударила вода. Разогнать корабль быстрее при таком волнении моря я не мог.
– Мэм, – сказал я, нажав на вызов. – Что произошло? С вашей лодкой? С вашим мужем? – Только тихое шипение белого шума. Я снова нажал кнопку. – Мэм? Вы можете рассказать, что произошло? С «Санта-Марией»? – Я отпустил палец, прислушался. Опять ничего. Что это, нежелание отвечать? Или всего лишь неустойчивая радиосвязь? Возможно, она отошла от передатчика, чтобы позаботиться о муже.
Нажимаю на кнопку.
– Мэм. – Мой голос наполнился профессионализмом, в последние годы умение отстраняться от личных эмоций оказалось для меня благословением. – Мы плывем к вам.
Отпускаю.
Впрочем, возможно, более подходящим словом было бы «преимущество», поскольку в благословения я больше не верил.
Нажимаю.
– Мои офицеры обучены оказанию первой помощи.
Отпускаю.
Я хотел – должен был – удержать ее на связи.
Нажимаю.
– Мэм, как вас зовут?
Потрескивание.
– Виржини.
– Виржини. Я капитан Даниал Тенгку.
– Помогите нам. – Теперь она определенно плакала.
Часто, когда я думаю о своей жене, мне хочется, чтобы кто-нибудь был с ней в то ужасное время. Она наверняка была так напугана. По крайней мере, я могу сделать что-то для этой женщины, постараюсь помочь ей.
– Виржини. Послушайте меня. Мы постараемся подойти к вашему судну по возможности быстро. Осталось, – я сверился с часами на приборной панели, – двадцать шесть минут.
Молчание.
– Вы меня слышите?
– Да.
– Хорошо.
Я выждал тридцать секунд.
– Виржини, вы здесь?
– Да, – сразу ответила она.
– Теперь наше РВП чуть больше двадцати пяти минут.
Пока мы на всех парах приближались к «Санта-Марии», я вызывал Виржини каждые тридцать секунд, всякий раз обращаясь к ней по имени, чтобы успокоить ее, показать, что она больше не одна, создать между нами связь, доверие. Десять, двадцать, пятьдесят, пятьдесят два раза. Пятьдесят два – количество недель в году, карт в колоде и жителей Пинанга, погибших в тот роковой день.
– Виржини, вы здесь?
– Да.
Наконец гул двигателей сделался тише: Юсуф снизил скорость. «Патусан» зарыскал на волнах. Я схватил фонарик и распахнул дверь на палубу. Было скользко, и, водя лучом по бурлящему черному океану, нужно было держаться за поручень.
Ничего.
Потом – бах! – густая ночь взорвалась, небо стало белым, как днем, и справа по носу, на фоне туч, застилающих звезды, обрисовался призрачный силуэт яхты, паруса и снасти мерцали во всполохах затухающей ракеты.
«Санта-Мария».
Мария – имя моей жены.
В этот момент я сделал то, чего не делал много лет. Я перекрестился.
2
Вспомогательный тендер трясся и подскакивал по открытой воде. Умар, как и подобает умелому рулевому, поворачивал катер бортом к волнам, чтобы смягчить удары, но расстояние до яхты сокращалось медленно, и мы вскоре промокли насквозь.
Я оставил «Патусан» на Юсуфа и взял с собой Умара, а также корабельного медика Хазика. Ориентиром нам служило палубное освещение «Санта-Марии». С этого ракурса я увидел, что это парусный катамаран. И на том спасибо – при таком волнении моря проще высадиться на низкий борт. Набежавшая волна высотой с дом подхватила нас – сначала корму, а затем мидель[6] и нос, – на мгновение перекрыв обзор, и мы понеслись вперед, увлекаемые силой океана.
Умар хорошо рассчитал время подхода к «Санта-Марии», Хазик перепрыгнул на ее борт и бросил швартов.
4
Мэйдэй (