— Что вы говорите? — удивленно воскликнула молодая женщина.
Илиас пожал плечами.
— Будем считать, что Рик Свинтон по доброй воле решил возместить убытки вояджерам в связи с отменой обещанного космического путешествия.
— Да я ни на секунду в это не поверю! — сказала Чарити.
— Так же, как и все остальные, — засмеялся Хэнк, — Все знают о том, чта Уинтерсу удалось убедить Свинтона в необходимости совершить этот справедливый поступок и перевести деньги вояджеров на попечительский счет, с которого они будут распределены банком пропорционально сделанным вкладам. Но ни один человек до сих пор не осмелился поинтересоваться у Уинтерса, как он смог провернуть это хитрое дельце.
Чарити была сильно озадачена сказанным:
— Свинтон вернул деньги?
— Да. — Морщинки вокруг глаз Хэнка стали заметнее. — Я около полудня был в банке и разговаривал с Сетом Броудом. По его словам, Свинтон сегодня утром, примерно в десять двадцать, появился в банке вместе с Уинтерсом, буквально следовавшим за ним по пятам, и сообщил о своем желании позаботиться о возвращении вояджерам их денежных вкладов.
— Я поражена!.. — выдохнула Чарити.
— Свинтон перевел двести тысяч телеграфом со счета в Сиэтле и передал эти деньги в отдел попечительства, — продолжил Хэнк. — Он также любезно предоставил банку список с суммами вкладов каждого вояджера в так называемое общее дело. Таким образом, отдел попечительства теперь безошибочно разделит эти деньги между вояджерами.
Чарити взглянула на Илиаса. Он ответил ей своей неповторимой загадочной улыбкой. Чарити решила воздержаться от дальнейших расспросов.
— Это поистине потрясающее событие! — весело сказала она.
— Полностью с вами согласен. — Хэнк поднял свою внушительную белую кружку с кофе и с наслаждением сделал большой глоток. — Как вам известно, не все вояджеры были приезжими. Моя племянница тоже связалась с последователями Гвендолин. Она передала ей больше тысячи долларов, а ведь деньги предназначались для оплаты обучения в колледже в этом году.
Чарити усмехнулась:
— Илиас теперь настоящий герой нашего города!
— Если он вздумает баллотироваться в состав городского совета, ему будет обеспечена удача, — улыбнулся Хэнк. — Я первый проголосую за него.
— Думаю, что в этом не будет необходимости — я совсем не интересуюсь политикой, — сказал Илиас, поднимаясь. — Если наша помощь вам больше не нужна, разрешите откланяться.
— Всего доброго, — сказал Хэнк. — Если у меня появятся еще какие-нибудь вопросы, я дам вам знать.
— Уже есть подозреваемые? — спросила Чарити.
— Я не могу пока ничего сказать вам о своих подозрениях, — Хэнк посмотрел на нее поверх оправы своих очков, — поскольку боюсь ошибиться.
— Пойдем, Чарити, ты же прекрасно знаешь, что Хэнк не может поделиться с тобой своими соображениями по поводу случившегося. — Илиас крепко взял ее за руку, — Зачем мешать человеку работать?
Чарити удалось усмирить свое любопытство только до тротуара перед полицейским участком. Как только они с Илиасом направились к ее автомобилю, Чарити искоса посмотрела на него и спросила:
— Так значит, вчера вечером ты просто решил заглянуть в домик Свинтона, чтобы узнать, дома он или нет?
— В доме его не было.
— Ты не отвечаешь на мой вопрос. Илиас, я просто хочу тебе сказать, что твой рассказ выглядел весьма правдоподобно. Ты умудрился рассказать шефу Тиберну только часть правды, не сказав ничего лишнего.
— Поверь мне, Тиберну и не нужна вся моя правда. Он достаточно умен и понимает, что о некоторых вещах лучше умолчать. Я думаю, Тиберн вполне доволен тем, что произошло сегодня утром.
— Другими словами, он и не собирается тебя спрашивать о том, как удалось заставить Рика Свинтона перевести деньги вояджеров в банк?
— Я его и пальцем не тронул.
— Ах-ах!.. Ты, возможно, и не трогал Свинтона, но могу поспорить, что ты не на шутку запугал его.
— Некоторых совсем нетрудно напугать, — сказал Илиас, распахивая дверцу автомобиля перед Чарити. — Я всего лишь дал понять Рику, что деньги, украденные им со счета вояджеров, могли послужить вполне подходящим мотивом для убийства, и это несомненно.
Чарити прищурилась.
— Фи! С твоей стороны это было довольно грубо.
Илиас положил руку на крышу машины и посмотрел Чарити в глаза. По его взгляду было совершенно невозможно догадаться, о чем он думает.
— Ты чем-то недовольна?
— Недовольна? Тем, что ты нагнал страху на Свинтона и он возвратил деньги вояджерам? — улыбнулась Чарити. — Да ты, наверное, шутишь! Я считаю, что Свинтон получил по заслугам! Но у меня есть парочка вопросов к тебе.
— Что такое?
— Во-первых, неужели ты думаешь, что Свинтон действительно мог убить Гвендолин?
— Навряд ли. Скорее всего он мог бы нанять кого-нибудь спустить курок, но едва ли Свинтон смог бы сделать это сам. Он только типичный растратчик, и у него не хватит храбрости совершить убийство — слишком много риска.
— Ты говоришь очень убедительно.
— Конечно, никто не может точно предугадать поступки другого человека, но я думаю, в этом случае все говорит за то, что Свинтон не убийца. О чем ты еще хотела бы узнать?
— Почему ты сделал это? — очень мягко спросила Чарити. — Почему ты пошел к Свинтону и заставил его вернуть деньги? Ты же не знаешь никого из вояджеров, кроме Арлин, да и с ней ты едва знаком. Я просто не вижу подходящей причины, толкнувшей тебя на такой поступок.
Илиас глубоко задумался, застыв на месте. В наступившей тишине Чарити слышала биение собственного сердца: удар, затем другой. Илиас все еще оставался в неподвижном состоянии, и Чарити почувствовала, как глубоко он ушел в себя.
Скорее всего Уинтерс не мог найти подходящий ответ, и это раздосадовало его.
— Река законности течет по многим руслам, — наконец вымолвил Илиас очень спокойным голосом. — Одни из них открыты, а другие довольно трудно обнаружить.
— Так и быть, забудем, о чем я спрашивала, — Чарити наморщила свой носик. — Тем более что я это и сама знаю.
Илиас внимательно посмотрел на нее, прищурившись:
— Почему же?
Чарити встала на цыпочки и коснулась его щеки кончиками пальцев.
— Потому что ты у меня очень сладкий…
«Сладкий»!
— Конечно, сладкий. — Чарити потрепала Илнаса по щеке. Затем она быстро коснулась губами его губ, немного отступила назад, чтобы насладиться его ошеломлением, и проворно села за руль автомобиля.
Чарити повернула ключ в замке зажигания и нажала на газ. Она чувствовала, что надо поскорее убраться отсюда.
«Сладкий!»
Илиас был занят приготовлением обеда и искал глазами пасту карри, которая понадобилась ему. Он уже заканчивал готовить острейшее блюдо, как вдруг решил добавить в него еще немного ароматного и жгучего красного перца чили, чтобы придать своему произведению еще больше остроты.
Что бы ни сказала Чарити о сегодняшнем обеде, она уж никак не сможет назвать его сладким. Илиас потратил целый день, составляя меню, которое включало: горячий картофель, горох и фасоль, приправленные карри. К этому блюду Илиас приготовил салат с ароматно пахнущим перцовым соусом. На десерт был очень кислый шербет из лайма.
— Я объявляю Чарити войну, Отис. Чокнутый Отис, усевшись на крышу своей клетки, покачал головой и издал злой смешок.
Илиас взял в руки пухлый красный перец чили и сказал:
— Ты свидетель, Отис, она больше ни разу не сможет назвать меня сладким.
— Кхе-кхе-кхе, — пробормотал Отис. Илиас все еще не мог понять, почему ему так не нравится это слово. Он только знал, что начал злиться вчера в полдень, когда Чарити похлопала его по щеке, словно милую собачку, осчастливила легким и быстрым поцелуем бабочки, улыбнулась и назвала сладким.
Илиас был уверен в том, что слово «сладкий» используется женщинами при обращении к детям, щенкам и братьям.
От этого сюсюканья было неприятно, обидно и безрадостно на душе. Это слово было каким-то пресным, непрочным и очень тусклым. От одних только его звуков Илиаса охватывало уныние.