Каким-то чудом самый край камеры зацепил это…Аким видит, как в траншею валится что-то, вовсе не похожее на ком грунта… Не бывает у грунта сегментированных подвижных лап…
«Краб!».
«Краб» в его траншее. Он сразу, придавив Матвея к земле, вскидывает дробовик и с перового выстрела разносит подвижную мину. Она взрывается.
— Вот, — пыхтит под ним Сапожников и очищает камеры от пыли, — доползли, значит.
А урядник поднимается к брустверу и тут же делает три выстрела, тремя патронами разбивая двух «крабов». И сразу прячется вниз, а из бруствера начинают разлетаться куски грунта.
Это пулемёт. Теперь так и будет. «Крабы» будут наползать волнами, а за ними пойдёт пехота противника; а чтобы по пехоте не били, пулемёты, снайперы, миномёты будут беспрестанно накрывать огнём бруствер и передовую траншею.
— Самохин! — вызывает урядник, перезаряжая дробовик.
— Тут, — сразу отзывается командир первого отделения. — Я почти всех откопал. Все живы.
— Понял. Пришли трёх человек на четвёртый участок, — приказывает Аким.
Саблин снова поднимается к брустверу и уничтожает первым же выстрелом торопящуюся к нему передвижную мину. Окидывает быстрым взглядом пространство…
Сапожников прав… Тут, перед ним, всё перепахано взрывами, «крабы» и мины взорвались, оставляя небольшие ямки повсюду. Ещё вчера вечером тут были надёжные полосы из мин в двадцать метров шириной, от них остались только небольшие нетронутые взрывами куски, пехота спокойно может тут двигаться.
Он присаживается за бруствер. Слушает, как стреляет Сапожников, и вспоминает расположение… Если противник всё-таки спустится в окопы… где лучше его останавливать?
Бой в окопах.
«Ладно… Не впервой…».
Тут у казаков будет преимущество. Китайцы не смогут использовать в полную силу своё оружие, ни пулемёты им тут не помогут, ни снайперы, а броня у пластунов намного лучше, чем у китайских пехотинцев. Так что здесь, в траншеях, всё будут решать щиты и гранаты. Ну и опыт, конечно.
«Придётся отсекать противника с двух сторон, с третьего и пятого участков, и главное — не дать ему пройти дальше блиндажа четвёртого узла. Надо будет подготовить мины».
Это была обычная практика обороняющихся казаков. Народа в сотнях мало, а участки обороны всегда большие, вот в самый жаркий час пластуны и ставили в свои траншеи мины, чтобы не дать пехоте противника свободно перемещаться по обороняемому рубежу. Но это дело последнее.
Последнее…
Сейчас урядник даже не знал, сколько у него человек в строю. Саблин уже потерял двух бойцов ранеными. Смогут ли участвовать в бою операторы РЭБ и его помощник Каштенков? А что с Клюевым и тремя казаками из его отделения, он вообще понятия не имел.
Аким быстро выглядывает за бруствер — нет ли «крабов» — и тут же, чтобы не получить пулю от снайпера или от пулемётчика противника, прячется обратно. Он ничего не увидел, хотя Сапожников ещё постреливал справа. Аким направляется к радисту и находит того сидящим на дне траншеи. Командиру сразу не понравилась поза Милевича.
— Милевич, ты чего? — Аким присаживается на колено рядом.
— Задело меня, — отвечает радист. Правую руку он прижимает к груди, а левой поднимает винтовку, вернее обломки на ремне, которые недавно были оружием.
— Почему не сообщил о ранении? –спрашивает урядник, а сам берёт правую руку радиста и рассматривает её, видит разбитый привод «плеча», свисающую из локтевого шарнира проводку.
— Устава не знаешь, что ли?
— Да я не ранен, — отвечает Милевич. — Рука болит, но крови нет. Снайпер подловил меня, малость не рассчитал.
— И как я буду теперь без радиста? Второй радист с Клюевым был, — Аким знает, что сам в этом виноват… Нельзя, нельзя последнего радиста тащить на «передок» во время боя.
Надеялся, что ерунда… «Крабы», всё обойдётся… Но Милевич говорит ему, словно пытается успокоить или оправдаться:
— Так вы не беспокойтесь, господин урядник, я проверил, рация цела. А я уж как-нибудь…
— Как-нибудь, — повторяет Аким и слышит, как за ними, где-то уже возле блиндажа, разрывается мина.
Саблин опять задирает камеры в небо. В принципе, он не сомневался, что китайцы снова запустят коптер, а сам говорит:
— Снайпера́, на четвёртом участке снайпер житья не даёт, нужно его подуспокоить.
Снайпер и его второй номер ответили, что идут. А урядник, всё ещё разглядывая небо, сказал уже радисту:
— Милевич… Ты от меня теперь ни на шаг.
[1] Горжет — подвижная часть брони, опирающаяся на кирасу и частично на шлем.
Глава 7–8
Нужно было всё-таки выяснить, что там с Клюевым, и он вызывает Самохина.