Он проходит дальше и, даже не разобрав, что за казак сидит под бруствером, встаёт рядом и смотрит перед собой, фокусируя камеры.
Тысяча сто… Тысяча шестьдесят… Тысяча двадцать метров… Он насчитывает девять фигур… Конечно, их больше, только дальше торчать над бруствером нельзя, и он спускается вниз.
— Милевич!
— Я тут, господин урядник…
— «Сотню» набирай…
— Набрана, как раз сообщение из «сотни» пришло, — отвечает радист, заглядывая в планшет.
— Что там?
— Пишут, что высылают эвакуационный транспорт для раненых.
— А про подкрепление?
— Пишут, что резерв пока формируется. Приказывают держаться.
— Держаться? Пиши: участок атакован пехотой… — он злится и на секунду задумывается: «нет, не будут китайцы атаковать одним взводом так хорошо укреплённые позиции»; и продолжает диктовать: — … в количестве двух взводов при поддержке миномётов, у меня значительные потери, в строю осталось менее пятнадцати казаков. Тридцать первый.
Он подтверждает сообщение и отправляет его. И снова поднимается к брустверу, снова вглядывается в приближающегося врага. Девятьсот шестьдесят… Девятьсот пятьдесят… Девятьсот десять… Теперь он насчитал только в первой волне семнадцать человек.
«Точно, два взвода! Не меньше».
И тут же в бруствер бьют две пули. Пулемёт. Не то чтобы близко, но всё равно неприятно. Пулемётная пуля даже с тысячи метров не оставит шанса на выживание, если правильно попадёт в шлем.
Он присаживается и слышит:
— Аким, ты тут?
Это Каштенков. Он показывается в ходе сообщения.
— Тут… — отвечает Саблин. Он рад, что его заместитель наконец нашёл его. И конечно же, рад, что Сашка, который его последнее время изрядно раздражал, вообще жив.
Каштенков присаживается рядом с ним и Милевичем, на что казак Сапожников, стоящий у бруствера в десяти шагах от них, замечает им с ехидством через СПВ, чтобы другие не слышали:
— Молодцы вы, отцы-атаманы, кучно сели, ещё и радиста рядом посадили… Ага, чтобы одной миной всех троих накрыло.
— Не гунди, не гунди, Матюха, — беззлобно отвечает ему Каштенков, — за «крабами» следи. Не пропусти, — и продолжает, обращаясь уже к Саблину: — Слушай, пулемёт наш на шестом узле был, у Клюева, пусть Самохин его сюда тащит, если откопал, а я пока точку под него оборудую.
Сашка пулемётчик, и пулемётчик неплохой, но Акиму эта идея не по душе. Пулемётная точка — одно из самых опасных мест в бою, он не торопится соглашаться. А Саня говорит дальше:
— Давай, а вторым номером я… да вон хоть того же Матвея возьму, он знает, как от мин прятаться.
Сапожников слышит их, смеётся:
— Хе-хе… Нет, нешто я дурной к пулемёту становиться? Нет, спасибочки, я как-нибудь с винтовочкой повоюю…
И тут же рядом бьёт мина, осколки шуршат в воздухе. Опытный Сапожников сползает вниз и ругается:
— Слышь, отцы-атаманы, разбредитесь вы… По вам же целят миномётчики. Дрон вас видит.
Конечно, он прав, и Саблин, Каштенков и Милевич скрываются в узком ходу сообщения. И там Сашка не успокаивается:
— Ну что, несём пулемёт сюда?
Да, пулемёт сюда нести было нужно. Если позиция будет отдана, обязательно вызовут его к руководству и спросят: а отчего же ты, урядник Саблин, не стянул все огневые средства к участку прорыва?
Да, спросят, и поэтому он отвечает Сашке:
— Саня, мысль правильная, но сначала ты давай пробегись по блиндажам и собери все оставшиеся мины. А потом уже и пулемётом займёмся.
— Мины? — переспрашивает Каштенков. — Минировать проходы будем? Думаешь, не удержим первую траншею?
— Саня, иди ищи мины, — говорит Саблин назидательно. — Китайцы идут, а мы тут беседуем. Вперёд.
— Есть искать мины, — соглашается Каштенков и встаёт. — Самохин, у тебя на узле мины оставались? — тут же останавливается, так как Милевич произнёс удивлённо:
— Танк!
— Что танк? — спрашивает Каштенков вперёд командира.
— Танк сообщение прислал! — продолжает радист.
— Какой танк? — не понимает Сашка. А Саблин тянет у радиста планшет. — Дай-ка сюда.
Он открывает забрало и читает сообщение, а потом ещё раз и, уже закрыв шлем, говорит по СПВ Сашке и Милевичу:
— Танкист пишет, что будет на позиции ведения огня через двенадцать минут, просит сразу обозначить цели.
— Так что, за минами не идти? — не понимает Саня.
— Иди танк встречай, — говорит ему Саблин. — А я займусь целями.
Надо бы, конечно, покурить, но времени у него нет. Танк торчать долго с ним не будет. Уж больно лакомая цель для артиллерии противника. Поэтому Аким снова пошёл к передовой траншее. Пошёл определяться с целями и приоритетами.