— А радист на КП дежурил? — не отставали от Акима начальники. На этот раз спрашивал Тихонов.
— Как и положено по боевому расписанию. Но он тут как раз вышел, отлучился, — ответил урядник и добавил: — И слава Богу.
— Что значит «слава Богу»? — неприятно интересуется Короткович.
— Ну, прямо над его местом… прямо над местом, где сидят радисты, снаряд проломил бетон… И там такие… большие куски… обломки… упали на их место… На место радистов, — объяснил Саблин, — радиста бы помяло сильно, даже в броне.
— У вас про это ничего не сказано в рапорте, — заметил есаул, отрываясь от чтения.
— А должно быть, — продолжал Короткович.
— Исправлюсь, — обещал урядник. — Первый раз о таком бое пишу рапорт.
А Маленков продолжил чтение и уже читал на третьей странице. Он поднял глаза на Акима:
— У вас не указано, во сколько танк вышел из боя.
— Я… потерял время, — отвечал Аким, — тем более, я был на передке, а он работал у меня из тыла.
— А что вы делали в передовых траншеях? — интересуется сотник Тихонов.
— Давал целеуказания танку.
— Сами? Почему сами?
— К тому времени у меня было шесть человек раненых, да ещё шестой пост откапывали казаки, — вспоминает Саблин. — Мой зам был при танке… В общем, больше некому было.
— Это тоже нужно было указать в рапорте? — не отрывая глаз от бумаг, произнёс есаул. — Танк во сколько ушёл от вас?
— Не могу знать, — ответил урядник. — Не помню.
Хотя очень хотел сказать, что танк укатил с позиций уже через десять минут после того, как там появился. И все эти десять минут, стоя глубоко в тылу, танкист орал ему в открытый эфир, что его сейчас накроют, психовал и матерился, требовал от Саблина немедленно дать ему цели для огня.
— Командир танка пишет, что пробыл у вас на позициях тридцать две минуты, — заметил Тихонов.
— Не могу подтвердить, — почти не врал Аким. И тут же врал: — Не помню. Может, и тридцать.
— Эффективность его работы можете оценить?
— Пулемёт он накрыл точно, — произнёс Саблин. — Вторым снарядом. Больше нас пулемёт не донимал.
— Он пишет, что уничтожил снайпера противника.
— Нет, не уничтожил. Снайпер после отработки танка сменил позицию и продолжал работать по нашей передовой траншее, вёл огонь до конца боя.
— А как танк отработал по наступающей пехоте противника?
— Ну… первые два снаряда легли с недолётом, — вспоминал Аким. — Я скорректировал его, но потом такая пыль поднялась… Трудно сказать про остальные шесть снарядов… Вроде ложились туда, куда нужно… По первой цепи наступающих…
Ему не нравилось поведение танкиста, его ругань и глупые претензии. Сержант Васильев все эти десять минут ныл и всё время упрекал Саблина в некомпетентности и медлительности, но сказать, что танк приезжал зря и был бесполезен, Аким всё-таки не мог. Как ни крути, а пулемёт он угомонил, пехоту противника уложил на грунт и, что немаловажно, отвлёк на себя сначала все миномёты НОАКовцев, а потом ещё и их артиллерию. Дал пятнадцать минут передышки Саблину и его казакам.
— Пехота противника начала отступать после работы танка? — уточнил есаул, перестав читать.
— Нет, они стали отходить, когда ко мне подошли наши миномётчики, — вспомнил урядник.
— Всё это нужно дописать в рапорт, — заметил сотник Тихонов, протягивая Саблину карандаш. — Дописывайте, там у вас ещё есть место.
Аким взял карандаш и стал дописывать всё, что ему рекомендовали. Начальники сидели и терпеливо ждали, пока он запишет всё нужное, но и после этого его не отпустили, а стали дальше изводить вопросами. Но и у него были к ним вопросы, и когда есаул снова брал его рапорт в руки, он спросил:
— А вы ведь знали, что китайцы затевают атаку, господин есаул?
— Догадывались, — отвечает тот, заглядывая в бумаги. — Но не знали где. Сначала думали, что у вас на участке, потом считали, что на «двадцатке» попробуют. По расходу снарядов считали.
— Для этого мы разрывы считали? — уточняет Аким.
— И для этого тоже, — теперь отвечал сотник Короткович. — Но и статистку нам тоже важно знать. А как быстро, по-вашему, они обезвредили ваш РЭБ?
— По-моему… — Аким наверняка не знал этого, — … первыми же снарядами они РЭБ и накрыли.
— То есть они сразу знали, где ваша станция?
— Ну, мне так кажется. Мой зам Каштенков уже был в блиндаже рэбовцев, когда снаряды стали прилетать по КП.