Мы осмотрели машину. Передний бампер был погнут, одна фара разбита, другая вырвана со своего места, но стекло осталось целым. Радиатор был сильно помят, а лак и хром на всем кузове здорово поцарапан. Сидения были мокрые и черные, но шины уцелели.
Водитель все еще сидел за рулем. Голова его была наклонена под неестественным углом к телу. Это был тот самый элегантный молодой брюнет, который еще совсем недавно так превосходно выглядел. А теперь у него было белое с синевой лицо, тусклые под полуприкрытыми веками глаза и песок в открытом рту. На его левом виске виднелся темный синяк, резко контрастировавший с бледной кожей.
Ольс отошел от машины, как-то странно откашлялся и приставил спичку к своей сигаре.
- Как это случилось?
Помощник шерифа указал на любопытствующих, стоявших в конце мола. Один из них показывал пальцем место, где была проломлена ограда. Изломы разбитых досок выделялись чистой желтизной, как у свежеспиленной сосны.
- Он упал там. Удар был очень сильным. Здесь дождь перестал идти намного раньше, чем в городе, примерно в девять вечера. Доски в местах переломов сухие, значит несчастный случай произошел когда дождя уже не было. Здесь очень глубоко, поэтому машина не разбилась. Вероятно, во время несчастья прилив еще не начался, иначе машину прижало бы к сваям. Это позволяет предположить, что все произошло около десяти часов вечера, во всяком случае не раньше. Машину заметили мальчишки, пришедшие сегодня утром ловить рыбу. Мы вызвали плавкран, что-бы вытащить ее, и тогда увидели этого парня.
Мужчина в гражданском носком ботинка ковырял доски палубы. Ольс, искоса посмотрел на меня и затянулся сигарой, словно это была сигарета.
- Он был пьян? - обронил он, не обращаясь ни к кому.
Матрос, сушивший полотенцем волосы, подошел к борту и кашлянул так громко, что все обратили на него внимание.
- Я наглотался песку, - сказал он, сплюнув. - Не так много, как наш приятель за рулем, но для меня достаточно.
- Пьян? - повторил помощник шерифа. - Может быть. Так нестись одному в дождь... Пьяные вообще вытворяют разные странные вещи.
- Пьяный! Черта с два! - заметил мужчина в гражданском. - Ручной газ наполовину оттянут, а парня стукнули по голове. Я считаю это обыкновенным убийством и так бы это и назвал, если бы кто-нибудь спросил меня.
Ольс посмотрел на матроса, державшего полотенце.
- Ну, а что думаете вы?
Мужчина улыбнулся, польщенный.
- Я считаю, что это самоубийство. Это не мое дело, но раз вы меня спросили, то я говорю, что самоубийство. С первого взгляда видно, что парень несся по молу по идеальной прямой. Следы еще видны, значит все должно было случиться уже после дождя, как и сказал шериф. Прежде чем свалиться в воду, он добавил газу, иначе не проломил бы ограду посередине и приземлился бы в море на крышу... Он просто должен был бы несколько раз перекувыркнуться. Отсюда вывод, что ехал он очень быстро, а с наполовину вытянутым ручным газом сделать это не мог бы. Он мог вытянуть газ, когда машина уже падала в море и, возможно, тогда же поранил себе голову.
- Неплохо соображаешь, старик, - сказал Ольс. - Вы обыскивали его? обратился он к помощнику шерифа. Тот выразительно посмотрел на меня, потом на экипаж баржи. Ольс понял намек. - Ладно, это потом, - сказал он.
Со стороны пристани подошел низенький мужчина в очках на усталом лице и с черным портфелем в руке. Он поискал чистое место на палубе и поставил на него портфель. Затем снял шляпу, вытер шею и засмотрелся на море, как будто не знал, где находится и зачем его сюда вызвали.
- Вот ваш пациент, доктор, - сказал Ольс. - Он упал с моста этой ночью. Между девятью и десятью часами. Это все, что мы знаем.
Низенький мужчина окинул покойника безразличным взглядом. Ощупал ему голову, осмотрел синяк на виске, пошевелил голову в обе стороны и пощупал ребра жертвы. Поднял неподвижную мертвую руку и бросил взгляд на ногти. Опустил руку и посмотрел, как она упала. Потом отошел, открыл свой портфель, достал бланки и стал писать под копирку, говоря вслух:
- Официальная причина смерти: перелом шейных позвонков. Это означает, что в легких не должно быть много воды. Это также объясняет, почему посмортное отвердение наступило так быстро после того, как он оказался на воздухе. Советую вам вытащить его из машины, пока он еще окончательно не закостенел. Тогда это станет не так просто.
Ольс кивнул в знак согласия.
- Когда наступила смерть, доктор?
- Этого я не могу сказать.
Ольс пристально посмотрел на него, вынул изо рта сигару и бросил на нее такой же пристальный взгляд.
- Я очень рад, что познакомился с вами, доктор. Судебный врач, который не может определить время смерти в течение пяти минут, это для меня что-то совершенно новое.
Низенький мужчина скорчил кислую гримасу, спрятал бланк в портфель, а авторучку назад в карман.
- Я смогу вам это сказать, если вчера вечером он ужинал, и то лишь в том случае, если буду знать, во сколько он ужинал. И не установлю это в течение пяти минут.
- Как он получил этот синяк? Во время падения?
Низенький мужчина еще раз посмотрел на синяк.
- Думаю, нет. Повреждение нанесено тупым предметом. Подкожное кровоизлияние произошло еще при жизни.
- Какая-то дубинка, да?
- Вполне возможно. - Врач кивнул, поднял портфель и поднялся по трапу на мол. Перед порталом его уже ожидала санитарная машина.
Ольс посмотрел на меня.
- Идем. Не стоило приезжать, правда?
Мы вместе прошли по молу и сели в машину Ольса. Он резко вывернул на шоссе и двинулся по трехрядной, омытой дождем автостраде в город, минуя по пути холмы, сложенные желто-белым песком и поросшие мхом. Чайки парили над морем, внезапно бросаясь вниз, на что-то, видимое среди волн только им одним, а далеко у горизонта виднелась белая яхта, казалось висящая в воздухе.
Ольс выдвинул в мою сторону подбородок и спросил:
- Вы знали его?
- Конечно. Это шофер Стернвудов. Я видел его вчера, когда он чистил перед гаражом как раз эту машину.