— Не люблю я французов, — сказал Игорь. — Самая поганая нация.
— Почему? — удивились все.
— Да вообще ублюдки они и пархатики, и не поеду я во Францию.
— Он Кзыл-Орду купит, — предположил кузнец.
— Не, лучше Колпашево, — захихикал Волокотин.
— Вот позорище-то, — Лена с неодобрением посмотрела на сварщика. — Ты хоть одного француза видел?
Игорь, разумеется, не видел ни одного, но у него был аргумент убойной силы:
— Они Пушкина убили!
Всем разу вспомнилось лермонтовское «На смерть поэта», особенно строки про Дантеса: «…и слышно было до рассвета, как ликовал француз».
— Ладно, с недвижимостью потом определимся, — отрезал Оскар. — Вы решайте, где копать будем.
Сначала все предложили: в кузнице, но Лёха вполне аргументированно доказал, что сие глупо и недальновидно. Во-первых, кузня не запирается, а во-вторых, молот вибрирует, и туннель обрушится к едрене фене. Зато сварочный пост идеально подходит — под разметочным столом плиты керамические выломать аккуратно, и под ними копать. Вовка сначала выёживался, мол, не дам, но Игорь так на него посмотрел… Чтобы не откладывать дела в долгий ящик, тут же эти плиты выломали.
— Теперь надо установить очерёдность, — предложил Лёха.
— Какая очерёдность? — Игорёк навис над Волокотиным. — Сынок, вам с Андрюхой калым: прокопаете сто метров — и можете домой идти.
— А на хрена мне это надо? — обиделся Митя. — Вы придумали — вы и копайте.
— А чего это ты такой дерзкий стал, дяденьку не уважаешь?
— Не буду я копать, Игорёчек, чего ты пристал.
Стали выяснять, кто всё же подписывается на авантюру. Оказалось, народу немного: Игорь, Лёха, Оскар и Лена. Опарыш тоже был не прочь, но его злокозненный уд заявил:
— Ничего у вас не выйдет.
— Как это?
— Даже если вам повезёт и вас не засыплет землёй — а вас засыплет, потому что вы не знаете, как грунт укрепить, — так вот, даже если вам повезёт, и вы будете в день выкапывать по пять метров, в чём лично я тоже сомневаюсь, потому что грунт неоднороден, и вы запросто можете угодить в карстовую воронку, или в шахту калийную провалиться, или даже в подземное озеро, за год вы прокопаете тоннель глубиной не более полутора километров…
Все замолчали.
— Сейчас как дам под яйца, — сказал Игорь.
— А чего я сказал-то? — испугался уд. — Хотите — копайте, я ж не против.
7
С тех пор, как Бен обрёл голос, Андрей как-то заробел, начал избегать компании, даже в домино резаться перестал. Бен категорически воспротивился подобному образу жизни. Он так и заявил:
— Житие такое свинское есть!
Не то чтобы куль стал исполняющим обязанности ума, чести и совести, но окаянный отросток слова в простоте не давал сказать: всё ему здравствуйте-простите да пожалуйста-мерси, а уж о рукоблудии и вовсе речи быть не могло — запалит, гад! Андрюшка даже прыщами пошёл от острой сексуальной недостаточности.
Ещё уд придумал какую-то сублимацию, благодаря которой, оказывается, все мысли о гребле можно трансформировать (как у Бена только язык поворачивался такие слова выговаривать?!) в полезную энергию.
— Как это? — спросил Андрей.
Оказалось, что сублимация — это как пар. Можно его просто выпустить, а можно с пользой, то есть всякий раз, когда Андрюхе хотелось кому-нибудь присунуть, Бен велел ему заняться делом: например, крестом вышивать или лобзиком выпиливать.
— А может, лучше с пользой? — взмолился Опарыш, когда в очередной раз был приведён буквально за куль в музей для духовного роста.
— Андрюшенька, это и есть польза. Ты же столько энергии вхолостую тратил!
— Так это что — мне теперь только самостоятельно?
— Я говорю — сублимация, а не другое слово.
— А если я жениться захочу?
— Су! Бли! Ма! Ци! Я! Рано тебе ещё жениться.
Всё, в общем, оказалось не так страшно, и даже полезно: Бен вымуштровал Опарыша настолько, что тот вполне сносно мог шить, варить, вязать, крутить гайки и ревизировать кран-буксы. Оказывается, руки сами знают, что делать… эй-эй, СУБЛИМАЦИЯ, вам говорят!
Впрочем, дальше мелкой моторики дело не шло. На выставках Андрей надолго застывал перед обнажённой натурой, в библиотеках брал почему-то «Playboy» и прочую специализированную литературу по данной тематике, самый серьёзный фильм, который он посмотрел, был «Калигула» итальянского режиссёра Тинто Брасса. А уж во сне… Что Опарыш видел во сне, говорить мы не будем, но по утрам Бен выглядел не самым лучшим образом и обиженно молчал до самого завтрака.