— Мыть руки — и завтракать! — скомандовал Евгений.
Пока ели, никто не проронил ни звука. Марина Васильевна старалась не смотреть на постояльца и уж тем более — не разговаривать. Мальчик — она даже в мыслях не называла его по имени, не желая устанавливать хоть какой-то контакт, — тактично молчал и разглядывал кухню.
— А где папа? — спросил он вдруг.
В это время в дверь кто-то требовательно позвонил.
Ни свет ни заря в третье ОВД прискакала всем здесь хорошо знакомая гражданка Ферапонтова Таисия Павловна одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года рождения. Разумеется, за участковым.
— Мне бы… Лопаницына… совсем… беспредел… — не могла отдышаться гражданка.
— Пишите заявление. — Сержант за стеклом широко зевнул, не прикрыв рот рукой.
— Ну какое… заявление… мне участковый…
— На дежурстве ваш участковый. Где находится опорный пункт, вам известно. Часы приема тоже. Туда и приходите.
— Но ведь беспредел…
— Пошла вон, дура!
Таисия Павловна заревела. Легко, без всхлипываний и прелюдий, зарыдала в голос, и если на крик помощника дежурного выглянул только оперативник Ленька Ряпосов, то концерт гражданки Ферапонтовой смена вышла послушать в полном составе.
— Где Лопаницын? — Начальник дежурной смены подполковник Граф невозмутимо прихлебывал из кружки с надписью «Russian vodka» какой-то горячий напиток.
— В гальюн отлучился, — доложил сержант.
— Появится — пускай уймет родственницу! — распорядился Граф, и шоу закончилось, даже Ферапонтова заткнулась.
Лопаницын не заставил себя долго ждать.
— Что вы здесь делаете? — не поздоровавшись, спросил он.
— Беда, Петенька, беспредел…
— Перестаньте говорить это слово, у вас каждую неделю беспредел. Что, опять Кокорина нелегальной проституцией занимается? Или Богданов ворует?
— Я, между прочим, всегда по делу говорю, нечего насмехаться. У нас происшествие в подъезде ночью было.
— А почему утром прибежала, если происшествие ночью? Хватит мне мозги пудрить, полтора часа до сдачи смены осталось.
— Так я потому и пришла. Эта дура из тридцать четвертой сына на ночь глядя выгнала на улицу, он до трех под окнами орал, как недорезанный. Ты бы припугнул ее, что ли, совсем распоясалась баба.
— Кто? Эта, с кошками-собаками? — Петр еще больше помрачнел. — Идите-ка вы домой, Таисия Павловна. И не надо сюда приходить, у меня неприятности из-за вас.
Ферапонтова оскорбилась:
— Вот из-за таких, как вы, детей потом и убивают!
— Идите-идите. — Он собрался уже уйти, но тут резко обернулся: — Кулик ее фамилия?
Таисия Павловна мелко-мелко закивала, предчувствуя вмешательство милиции в дела училки.
Через десять минут старший лейтенант Лопаницын вернулся в дежурную часть и подсел к Галке Геращенко, инспектору ОППН.
— Галочка, дело есть.
— Как мило. Излагай.
— Помнишь, осенью ребенка искромсали на моей земле?
— Допустим. Ты хочешь сказать, что тогда не того взяли? Опять труп?
— Никаких трупов, не боись. Наоборот. Тут такая история… сама знаешь, моя тетка если ляпнет чего, то надо делить на тринадцать…
— Хватит мяться, говори, что хотел.
— По тому делу свидетелем проходила некто Кулик…
— …Марина Васильевна, — кивнула Галка. — Я у нее в институте училась.
— Че?
— У меня, Пятачок, высшее педагогическое образование, не чекай.
— Короче, к ней надо сегодня сходить. — Лопаницын даже на «Пятачка» не обиделся.
Геращенко заразительно расхохоталась:
— С чего бы это? Передашь по смене, там Загрибельный будет, он со свежими силами…
— Ты же ее знаешь, она мужиков терпеть не может.
— Лопаницын, — окликнул Петра начальник, — что там твоя родственница настучала?
— Виктор Николаевич, ну что вы, в самом деле…
— Докладывай.
— Якобы гражданка одна выгнала ночью маленького ребенка из дому.
— В чем криминал?
— Ни в чем. Только баба… гражданка эта проходила свидетелем по делу Иртегова. Помните, она за месяц до убийства телегу накатала, что во дворе находит выпотрошенных кошек да собак?
— …животных с вырезанными половыми органами, — процитировал по памяти начальник. — Если бы не она, искали бы твоего Иртегова до морковкина заговенья. Что, очередного маньяка решила на живца поймать?
Лопаницын исподлобья глянул на начальника: