— У тебя только о мужиках мысли: этот подходит, этот — нет, — возразила мама.
— Между прочим, одних мыслей о ребенке мало. У него и отец должен быть.
— Не обязательно. — У папы уши красные, неудобно папе такие разговоры вести.
— Чего? Из пробирки?
Блин, поди, разберись: шутят они или на полном серьезе гонят?
Мама смутилась не меньше папиного, хотя буйным нравом Галка в нее пошла. И дальше разговор покатился: на ребенка из пробирки как-то средств не хватает, да и не делают у нас такого… Но вот мальчик хороший есть, умный, скромный…
— Вы меня сватаете, что ли?
Не то чтобы сватают… То есть, конечно, если потом что-то получится, они только рады будут, а так… ну хотя бы ребеночек будет…
Галка заржала. Вот ведь родители, здорово придумали. Как собачек на случку: он хороший, и она из приличной семьи. Квартира, конечно, будет временно в ее распоряжении, а папа с мамой в отпуск поедут, на море.
— Погодите, — прервала она смех. — Вы уедете, а кто консультировать будет?
— Как — консультировать?
— Ну, что нужно делать, чтобы ребеночек появился. Что, куда, сколько, в каком положении…
— Галина!.. Как с отцом разговариваешь?!
И никто не виноват, все хотят как лучше… Так что на работу Геращенко завсегда пилила, как на праздник, ибо там ей мозги никто не полоскал, замуж не выдавал и рожать не заставлял. А родители предпочитали дожидаться выходных и зазывать в отчий дом, для очередной порции. Всю рабочую неделю Геращенко кайфовала, не чувствуя пристального взгляда любимых предков.
А вчера вечером пришел в гости Малишевский, любовь с десятого класса. Он был гладко выбрит, слегка пьян и с кольцом на пальце.
Вот, блин, счастье — и этот занят! Десять лет ни слуху, ни духу, а тут нарисовался — не сотрешь. Из Москвы, на похороны бабушки. Пили, трындели, еще пили… и как-то так утром оказалось, что не только пили… Черт его дернул мобилу взять!..
— Малишевский, мы это как делали?
Тот пошарил рукой по полу и показал упаковку от презерватива.
Джентльмен, мать его так!
— Отвернись, я оденусь.
Не препираясь, он отвернулся. Ну, и где плавки? А бюстик?
— Я твою рубашку накину?
— Валяй.
Час спустя они как ни в чем не бывало завтракали на кухне. Любовь с десятого класса тактично не упоминал о событиях пролетевшей ночи, о которых, если судить по внешнему виду, и сам не особенно хорошо помнил.
— Тебя часто по утрам дергают? — поинтересовался Малишевский.
— Работа, — пожала плечами Галка. — Ты извини, мне сейчас бежать надо…
— Да мне тоже, у меня дилижанс в полдень.
Слава тебе, господи, адюльтер не обещает затягиваться.
— Как жизнь-то у тебя?
— Да как сказать… Молниеносно.
Короче, попрощались у подъезда — и разбежались. Дождь настроения не улучшал, но, собственно, единственное, о чем жалела Геращенко, — это о том, что Малишевский засветился перед Лопаницыным. Уж этого джентльменом никак не назвать, никакого чувства такта.
В приюте дежурный воспитатель Ирина Николаевна Хоромская, изрядно уже замордованная ночным приемом бегунков, напряженно повторила:
— Никто у нас не сбежал, двенадцать мест из десяти заняты, еще трех не хватает с этими охламонами дубняковскими! Вам Кулик нужен? Идемте, сейчас покажу!
Галка последовала за суровой дежурной.
Приют недавно отремонтировали, стены расписали яркими картинками с мультяшными героями, полы выстелили ковровыми дорожками, всюду пейзажи, иллюстрации к сказкам, детские работы в рамочках…
— Шикарные апартаменты, — чтобы хоть как-то разрядить обстановку, польстила Галина.
— А толку-то? Если бы здесь детский сад был или дом творчества… Контингент у нас такой, их ничего порадовать не может.
Подошли к двери с олененком Бемби. Ирина Николаевна постучала, ей открыла совершенно миниатюрная девушка — или девочка? — и с порога заявила:
— Никита опять бьется головой в стену.
— Валерьянку ему давали? Может, пустырника еще?
Девушка убежала, а Геращенко вслед за воспитателем прошла к мальчикам. В коридоре действительно сидел на корточках мальчишка и бился стриженой головой о стенку.
— А я стекло разбил! — похвастался он, увидав Галку.
— Тоже головой?
Парень опешил и перестал биться. Лоб у него был совершенно синий.
В уютной комнате с цветными шторами стояло пять кроватей. Ребята, все в пятнах зеленки, коротко остриженные, в одинаковых бежевых фланелевых пижамах, не очень отличались друг от друга, выделялся только самый маленький, похожий на примерного первоклассника кудрявый белобрысик с ярко-синими глазами. Но вчерашнего Жени среди присутствующих не было.