Часть 15
— Алекс, ты превзошел самого себя. Превосходная выставка. Как все тонко и грамотно подобрано.
Рядом с Алексом стоял высокий, подтянутый мужчина, они оба держали по бокалу шампанского. Алекс был в элегантном черном костюме, белая рубашка контрастировала с загорелой кожей, приталенный пиджак. Он вяло слушал своего коллегу, смотрел поверх посетителей выставки, но лишь потом понял, что высматривает в толпе гостей Давида.
— Шикарная модель, где ты нашел такую фактуру? Где ты вообще его нашел?
Алекс остановил свой взгляд на скульптуре Давида в полный рост, именно работая над ней, они познакомились, именно с нее все началось. Их первый секс, словно наваждение. Он прошелся глазами по рельефным мышцам, высеченным на скульптуре, которая стояла под светом софитов, в самом центре зала, являяась основой всей выставки.
Все остальное было лишь оттенком этой работы. Наброски, слепки, зарисовки, на них всех был только Давид. Да, это его творение, его идеальный, совершенный, безупречный Давид. Такой нежный, отзывчивый, безумно сексуальный мальчик. Только его.
Перед глазами вспыхнули картинки их прошлой с Давидом ночи, ласки, стоны и крики. Черт, он начинал заводиться от одних воспоминаний. Член в брюках дернулся, стал наливаться кровью. Алекс переступил с ноги на ногу, убрав одну руку в карман, поправляя эрегированную плоть. Но воспоминания были настолько яркими, что не давали сосредоточиться на выставке, на приеме гостей. Алекс ждал отзывы критиков, принимал поздравления.
— Таких больше нет, так что не обольщайся, Виктор, подбери слюни.
Алекс снова прошелся взглядом по залу, уже намеренно выискивая Давида, нашел его стоящим у дальней колонны с каким-то молодым парнем, судя по виду, они мило разговаривали, Давид улыбался. Алекс сильнее сжал бокал с шампанским, выпил его залпом.
— Это что, ревность, Алекс?
Виктор проследил в ту сторону, куда смотрит Алекс.
— Что?
— Ты так отвечаешь, я чувствую нотки ревности, — мужчина усмехнулся, подавая Алексу новый бокал с шампанским, подходя ближе.
— Брось, Виктор.
— Как я могу бросить, если от тебя просто веет сексом? И эта ревность вперемешку со страстью, это так отчетливо чувствуется, сам завожусь. Может, мы продолжим вечер вдвоем? Помнишь, как в старые добрые времена?
Виктор подошел слишком близко, резкий запах терпкого парфюма ударил в нос, Алекс поморщился, пригубил шампанское. Почувствовал на себе взгляд, обернулся. Давид стоял в нескольких метрах, хмурил брови, пристально рассматривая Виктора.
— Мне нужно с тобой поговорить, Алекс.
— О, а вот и наша модель, боже, дорогой, как я тебя понимаю. Он истинное сокровище, так бы скушал его.
— Виктор, ты подавишься.
Алекс отходит, идет за Давидом, попутно здороваясь со знакомыми, ставит на поднос официанта бокал, но больше смотрит на широкую спину впереди идущего парня, обтянутую черной тканью рубашки. Они с ним сегодня словно поменялись местами, Алекс в белом, а Давид в черном, его демон- искуситель. Он идет не оборачиваясь, толкает дверь, поднимается по лестнице наверх.
— Давид, куда ты меня ведешь?
Снова дверь, уже в уборную, она громко хлопает позади. Давид подходит к окну, опирается на подоконник руками.
— Что случилось?
— Кто этот Виктор? У вас что-то было?
— А кто тот парень, с которым ты смеялся?
Давид резко поворачивается, почти натыкается на грудь Алекса. Видно, как он рассержен, губы плотно сжаты. От него так и веет гневом, но и безумным желанием тоже.
— Черт, малыш, твоя ревность сводит меня с ума, потрогай.
Хватает его руку, прижимает к своему паху, Алекс возбужден, очень возбужден. Давид слегка сжимает его член, облизывает губы.
— Не делай так, иначе я поставлю тебя на колени и трахну в этот сладкий ротик.
Давид приоткрывает губы от удивления, хочет что-то сказать, но Алекс его целует, так жадно, так сокрушительно ненасытно.
— Это я схожу с ума от ревности. Почему этот Виктор терся около тебя?
— Прекрати, милый. Господи, я сейчас кончу в штаны, расстегни их, слишком больно, белье давит.
Давид дрожащими руками расстегивает ремень, ширинку брюк, запускает руку в плавки, тут же натыкается на мокрую от смазки головку члена. Алекс то же самое проделывает с ним, его пальцы скользят по члену Давида, оттягивая крайнюю плоть, обнажая чувствительную головку, тут же сжимая, поглаживая ее.
— Боже, Алекс… не надо так…ты же знаешь, я не сдержусь…ооо хххх.
Алекс молчит, прекращает терзать его рот лишь для того, чтобы пройтись губами по шее. Засасывает нежную кожу, оставляя красные пятна. Рука уверенно дрочит его член, под пальцами пульсирует кровь, Давид стонет, толкается вперед. Член сочится, пульсирует.