Огонь разгорелся быстро, красиво пожирая карандашные наброски и масляные мазки на холстах. Языки пламени так красиво и жестоко уничтожали любимые черты его мальчика, четко прорисованные мышцы, красивое тело, излом бровей. Алексу было не жалко, пусть все горит огнем, если это поможет выманить Маре и спасти Давида. Только бы все удалось.
Сигарета медленно тлела в пальцах, Алекс сильно сжимал телефон в руке, ожидая звонка, и смотрел, как лопались стекла в окнах галереи, как из них вырывались огни пламени. Пожарные делали свою работу, пытались потушить то, что уже не вернешь, приехавший Виктор метался рядом. Алекс ловко выбросил сигарету, та очертила полукруг на фоне ночного неба и упала, рассыпавшись искрами.
— Ты думал, сука, я не ничего не узнаю?
Ловкий захват шеи, Алекс фиксирует Виктора, больно выворачивая ему голову. Вокруг суета, их никто не замечает, Алекс оттаскивает его в сторону, за один из выступов соседнего здания. Мужчина пятится назад, спотыкаясь, хрипит, цепляется за руки Алекса.
— Алекс…отпусти…аааа.
— Я могу отпустить тебя только на тот свет. И ты поверь, никто не будет сожалеть о твоей скоропостижной кончине. Или можно сделать так, что ты принял большую дозу транквилизатора, которым ты так любишь баловаться.
— Что…что ты хочешь?
— Неправильный вопрос. Ни что я хочу, а что я могу. Ты думаешь, я настолько прост, наивен и мне так необходима твоя поддержка? Есть более влиятельные и могущественные люди. Ты и я об этом знаем.
— Я…я уничтожу тебя.
— Нет, ты ничего не сделаешь. Потому что очень боишься потерять репутацию. Помнишь Фархада, того жестокого мужчину, который любит забивать свои жертвы до полусмерти, а потом трахать? Мы же с тобой видели это.
Виктор перестал вырываться, задышал, широко раздувая ноздри. Ладони сразу вспотели. Он очень хорошо помнил ту закрытую вечеринку, и как Фархад, один из богатейших людей Саудовской Аравии, насиловал на глазах у шокированной публики забитого до смерти мужчину.
— Хочешь я отдам тебя ему? Я как-то делал для него скульптуру, денег не взял, но он мне остался должен. Могу попросить его доставить тебе удовольствие.
— Нет, Алекс, не надо.
Хватка на шее стала сильнее, Алекс давит на сонную артерию.
— Где Давид?
— Он у меня… у меня дома.
— Что ты с ним сделал?
— Ничего… ничего не сделал, он просто спит.
— Ты не врешь?
— Нет, нет…Алекс…ааа….нет. Я клянусь, что говорю правду.
Еще один точный удар, Виктор оседает на асфальт, некрасиво падает. Алекс быстро перешагивает через него, спешит к своей машине. Маре надо было наказать сильнее, но сейчас на него совершенно нет времени. Эта трусливая гнида еще заплатит ему за потерянные работы и вернет все заказчикам. Репутация пошатнется, упоминания Фархада он запомнит надолго.
— Да, говорите.
— Мы нашли его, — командир службы захвата был немногословен. — Без сознания, но жив.
— Спасибо.
Алекс отбросил телефон, он так долго ждал этого звонка. Устало положил руки на руль и опустил голову. За этот вечер он, наверное, поседел и постарел на несколько лет точно. Он не представлял, что бы делал, если бы с Давидом что-то случилось. Ведь это он втянул его в такие отношения, он показал ему этот мир, полный порока и похоти. Кто угодно из его богатых и избалованных знакомых может ткнуть пальцем в Давида и сказать: «хочу».
Надо как-то сберечь его, оградить от дальнейшего посягательства. Надо дать понять всем, что он его и даже не стоит смотреть в эту сторону. Отпустить и отказаться от Давида, Алекс уже не сможет. От этой мысли даже становилось страшно. Нет, он его не отпустит, никогда не отпустит. Слишком он сильно его любит.
Часть 22
Давид снова проснулся, но этот раз резко, словно от удара, сел на кровати. Посмотрел на руки, они были не связаны, а сам он был накрыт покрывалом. Испуганно осмотрел комнату и с облегчением вздохнул. Он был дома, точнее, дома у Алекса, который давно стал его домом. Он был в их постели, даже это белье, что на ней, они выбирали вместе, два месяца назад.
В окно бил яркий солнечный свет, Давид потер лицо руками, вспоминая последнее, что помнит. Посмотрел на предплечье, был отчетливо виден след от укола, значит, это точно был не сон. Да он еще не впал в маразм или беспамятство, чтобы путать сон и явь.