И вот вам - идея! Обычный скейт чересчур лёгок, именно поэтому он и управляем ногами катящего, типа твиста, но сейчас это недостаток. Он считает, что ты им управляешь, а ты на самом деле гимнастикой занимаешься, и выходит из-за этой неразберихи не то совсем. Значит, нужно нечто потяжелее, помассивнее, поинерционнее. То, что, будучи вначале разогнано, едет себе и едет, пусть не быстро, зато устойчиво, и не реагирует на то, что ты тут на нём ногами вытворяешь. Так сказать, инерциальная система движения.
И тренер поставил на ролики целый кусок гимнастического бревна, только пошире. Сплошной кладезь инерции! Тяжелая деревяшка прижала рассчитанные на лёгкий вес ролики, а подшипники к тому же пришлось хорошенько смазать, а то далеко не уедешь - вернее, совсем никуда. После этого поехать она поехала, но тихо, в смысле - звуков почти не издавая. И в другом смысле тоже тихо - не быстро, а скорее медленно. Если же как скейт толкать, то не разгонишь, а разгонишь - не вскочишь. Не пузом же ложиться.
Но тренер выход нашёл. А перед этим нашёл мощный дуб, как раз с краю той самой дорожки, по которой надлежало разогнать суперскейт. Ложился у дуба на спину, приподнятую голову клал на ствол, руками плотно обхватывал кору. Гимнасточка подгоняла к его ступням брёвнышко, и дальше, дальше, пока ноги не сгибались в коленях, пятки к попе. Словно пружина сжималась.
Она затем вставала на скейт и считала вслух "три-четыре!", а тренер, выгнув спину, зависал на миг в воздухе, как лук с натянутой тетивой, и тут же толкал снаряд ногами. Такой мощный длинный толчок, сообщение импульса. Атлетичное тело распрямлялось, ступни срывались с бревна, которое отправлялось в свободное скольжение. Гимнастируй, дорогая, очень тебя просим! Ныне устойчиво всё у тебя, под тобой.
Бесшумность сыграла со всеми нами злую шутку. Толпа вовремя не разбежалась. Правда, Генка говорил потом, что краем глаза девочку он видел, но думал, что она просто бежит по дорожке, выделывая на бегу свою гимнастику - ведь привычного дребезжания слышно не было. Довольно противного, между прочим.
Хотя для нас с Диной этот сигнал опасности звучал бы прекрасной музыкой.
А девочка заупражнялась и не заметила, что ей издали не дают дорогу. Друг на друга все посмотрели, когда между лицами оставался считанный метр. Исказившимися от страха лицами, я себе это представляю. Тоже словно в зеркало глянули, только в куда более опасной ситуации, чем мы с Диной.
Зевакам парализовало ноги, они словно вросли в землю. Гимнастка оказалась более реактивной. Если помните, она очень хорошо умела соскакивать вбок, соскочила и здесь, в сторону, где не было людей. Понять её можно, но при этом ногами она толкнула свой снаряд как раз в сторону этих людей. Законы физики неумолимы.
Сохранение импульса.
Ролики не заклинило, а просто бревно сошло с прямой, повернулось на угол и торпедой попёрло на толпу - за которой, напомню, был аквариум и гондола.
Крикнув хором (их-то мы и услышали), зеваки порскнули во все стороны, уворачиваясь или просто "спасаясь, кто может". Генка взлетел на плечи к Шурику, тот чуть не упал, но это мелочи. Никто и не подумал тормознуть снаряд, несущийся прямо на хрупкий аквариум.
Рыбкам (тут порскай - не порскай) неслыханно повезло - аквариум разошёлся на детский пальчик с бешеным тараном. Но его, этого же пальчика, как раз и не хватило, чтобы прошмыгнуть под дном гондолы, висящим в воздухе. Мощный скользящий удар, скрежет, таран по касательной. Гондола выдержала, металл даже ободрал дерево, но силу удара это не смягчило.
Продравшись под брюхом гондолы, потеряв львиную долю кинетической своей энергии и ввергнув смертельных врагинь во взаимные объятья, таран вынырнул с другой стороны и снова пощадил рыбок, разойдясь со вторым аквариумом на ноготок того самого пальчика. Рыбки словно в рубашке родились. Дальше - в траву, где ролики сразу начали вязнуть, а хорошо смазанные подшипники были бессильны.
Гимнастка отделалась испугом, но не одним, а сразу тремя: лёгким, соскакивая, средним, увидев, что натворил её "конь", и третьим - когда увидела бегущего к ней тренера...
С тех пор ездовую гимнастику у батискафа запретили, дорожки для верности исколдобили, но это уже к слову и нам ничем не помогло.
Слишком долго теряться в догадках, что же произошло, нам с Диной не пришлось: скоро часы сыграли свою весёлую мелодию, погромче, чем в первый, "получасовой" раз, и два вздоха облегчения слились в один, уничтожив остатки кислорода. Шучу.
Но в "глазке" ещё вода, да и капли не перестают лезть в щели одна за другой... Каждая из нас прикидывается перед другой, что хорошо знает порядок всплытия и что при этом делать, сохраняет полнейше спокойствие. Как полезно, оказывается, выпендриваться иногда!
Вдруг раздался резкий скрежещущий звук, очень неприятный, который под конец перешёл на "металл", и всё вокруг завибрировало, даже сиденье под попой. И не вскочишь, не спасёшься - вокруг дрожало всё. Сильно захотелось чесаться - сразу во всех местах.
Звук умолк. Пауза, в которой было слышно тяжёлое дыхание в два носа - мы с напарницей напряглись, а расслабиться не успели. Потом снова началось жужжание, дребезжание и зудение, пуще прежнего, дошло до апогея, когда мы и уши уже начали зажимать, и резко стихло, словно что-то лопнуло. Дзынькнуло, и гондола качнулась аж.
Мы с Диной глянули друг на дружку, и опять - словно в зеркало посмотрелись. Поняли одновременно, что что-то нехорошее случилось. Не должно же быть таких пугалок в штатной ситуации.
Ждём, мало что понимая. А сколько времени ждём, и сами не знаем - часы вдруг перестали ходить. Стрелки застыли. Сыграли часики отбой и самоустранились. Так сказать, мавр сделал своё дело, мавр может не ходить.
Недвижность стрелок навевала ощущение: мы тут заживо похоронены. Приятнее было бы, чтобы часики всё-таки шли - пусть даже за овертайм дополнительно платить придётся. И я могла указать в рассказе: это случилось через столько-то минут, то - через полчаса, скажем. Придётся поэтому приблизительно.
Через некоторое время раздалось постукивание по корпусу гондолы. Спокойное, размеренное. Нам сразу представилось, что гаечным ключом. Стучат разнообразно - то коротко стукнут, то вроде как проведут по металлу, чтоб попротяжнее выходило, чтоб мы от однообразия не уставали.
Мне непроизвольно вспомнилось, как мы ходили с мамой в баню, когда жили в частном доме без удобств. Брали номер отдельный, купались там и плескались, а потом вдруг в дверь начинал стучать банщик, и голос грубый подавать.
Я всегда пугалась, и сильно. Дяденька ведь, не тетенька. То мне казалось, что он вот-вот войдёт, то бишь вломится, коли запоздаем с откликом, то - что нас выманивают, чтоб открыли ему, позабыв, что неодетые ещё. Причём казалось, что мне будет гораздо стыдливее перед ним оказаться, чем маме, хотя у мамы тело гораздо более затейливое, и на него даже в одетом виде некоторые дяденьки оглядываются и пялятся.
Ну, сейчас-то выкуривать нас стуком смыслу нет, чего это, мол, вы там засиделись. А вот стучат же, стучат так и сяк и до того размеренно, что...
Что в голову врывается мысль: это же азбука Морзе! Морзянка. Что с нами снаружи пытаются связаться, чтобы что-то сообщить! Сообщить единственно остающимся способом, потому что телефонной связи с гондолой нет, мобильников мы не взяли, да они и не работали бы в полном окружении толстого металла. Когда всё путём, отсутствие связи даже благо. А вот когда не всё, когда тут в догадках теряешься, почему это тебя не выпускают... Правильно - очень большой недостаток. Гигантский прямо.